Читать «Браки во Филиппсбурге» онлайн - страница 179

Кнут Релов дополнительно пояснил: многие гости не раз требовали от Кордулы happy-end для этой сцены, но Кордула, которая сама создает сценарий каждого шоу и сама ставит его, всегда, слава Богу, твердо противостояла подобным пожеланиям, не ради исторической правды, с ней она, что вполне позволительно, обращается смело и своевольно, нет, она ради высшей правды не допускает, чтобы суровая сцена расплылась в душещипательный праздник примирения. И Ганс наверняка это почувствовал, сцена в таком варианте обладает иной силой воздействия!

Ганс сказал:

— Да-да, совершенно верно.

А заметил ли он, продолжал Релов, как похож танцовщик на статую Себастьяна, установленную в зале? Чтобы создать это впечатление, Кордула самолично трудится каждый вечер, гримируя актера. Ганс ответил, что да, сходство просто удивительное, хотя никакого сходства не уловил. Тут Диков предложил укрыться в одной из лож, там хоть можно спастись от гвалта Германовой шайки, не то что тут, сидя прямо под глотками этих парней.

Но Релов заявил, что это будет бегством.

— Нам нужно, в конце-то концов, нанести этим нахалам встречный удар! Показать, что им на нас верхом не поездить!

У Релова, заядлого спортсмена, напряглись все мускулы лица, он угрожающе оскалил крупные белые зубы. Но Диков в ответ покачал круглой головой (оттого, что у него начисто отсутствовала шея, или оттого, что, ежели таковая имелась, ее вовсе нельзя было различить, создавалось впечатление, будто голова его с жирным двойным подбородков просто катается от левого плеча к правому и назад широкими его плечи не были, потому и путь этот был не дальний), и на лице его отразилось беспокойство из-за агрессивных призывов Релова: а нельзя ли бороться с этими парнями юридическим путем?

— Юридическим! — Релов язвительно расхохотался.

— Да-да. Нужно созвать всех «себастьянцев» нужно показать им всю остроту опасности, разъяснить, что стоит только «Себастьяну» потерять статут закрытого заведения, как его существование будет поставлено под вопрос…

Диков говорил с жаром, стараясь отвлечь Релова от мыслей о самообороне. «Зальный бой» с этими подметальщиками представляется ему, писателю Хельмуту Мариа Дикову, поражением a priori, тем самым они опускаются до уровня противника, против чего он, Диков, решительно возражает. Но пока они держали военный совет, на который Кордула пригласила к их столу еще двух-трех «себастьянцев», пока они, сдвинув головы, быстро и нервно пили бокал за бокалом — Ганс невольно поддался общему трагическому настроению, порожденному угрозой катастрофы, — Герман и его люди и вовсе распоясались. «Себастьянцам» приходилось кричать свои предложения буквально в ухо друг другу, чтобы хоть что-то разобрать. Все вновь призванные на совет — а Ганс знал только господина Маутузиуса — придерживались во всем, что касалось метода защиты, взглядов Дикова; никто, однако, не мог наверняка сказать, существовала ли юридическая возможность принять меры против Германа. Факта нарушения неприкосновенности жилища не было: у Германа, как и у них всех, имелся ключ. Откуда у него этот ключ — вот вопрос, который мучил их больше всего. Кто среди «себастьянцев» оказался предателем? Ни один из них, как все знали, не испытывал материальных затруднений. Быть «себастьянцем» уже само по себе значило не испытывать материальных затруднений. Ганс подумал: а не Бюсген ли выдал ему ключ? И посмотрел на подметальщика, гордо восседающего у бара, — лицо у него мужественное, загорелое, кожа даже более гладкая, чем у Релова, черные волосы вьются, что он, однако, скрадывает короткой стрижкой, и потому они лишь легкой волной поднимаются и тут же вновь прилегают к голове — да, парень всем взял! Как же они не заподозрят Бюсгена, подумал Ганс. Но не посмел высказать свое подозрение.