Читать «Наша фантастика № 2, 2001» онлайн - страница 79

А может, и я уже? Немножко — того? На этой работе?

Перечитал последние записи. По-моему, мой ежедневник уже превратился в дневник. Смешно до чертиков. Никогда дневников не вел, даже в пятнадцать лет. Девчоночье это дело. Да нет, не дневник. И слово-то мне это не нравится. Просто мысли в голову приходят, и хочется их записывать. И не старик здесь виноват. Сам я дошел. До критической точки. Устал на сумасшедшей работе.

Правда, смешно стало, когда перечитал. Оказывается, я и писать умею. Не в смысле орфографии и пунктуации (с этим-то проблем никогда не было), а в смысле стиля, что ли. Жаль, что, кроме меня, никто не прочитает. Забавно было бы, наверное.

А вот почерк у меня действительно испортился. С детства был материнский — каллиграфический, а стал отцовский — курица лапой. С чего бы это?

22 июля

Я все вспомнил! Боже, я все вспомнил! Я был совсем маленький. В школу еще не ходил. Он жил тогда рядом. А может, и не жил рядом. Просто сидел на скамеечке у нас во дворе. Под старыми тополями. Сколько я себя помню. — всегда сидел. На одном и том же месте. И был такой же старый. Ведь старый же был? Старый, клянусь. Чуть ли не тридцать лет с того времени прошло. Ничуть не изменился. Мы в песочнице города строили, а потом в «хали-хало» играли, в «стрелки», в «казаки-разбойники». А девчонки рядом — в «колечко». Правда, в «стрелки» и они с нами играли. И в «хали-хало». И даже в «казаки-разбойники». А мы с ними… Не в «колечко», конечно. Но в «испорченный телефон» играли. И в «сантики-сантики» играли. Один раз даже в «свадьбу» (я папой невесты был, а Лешка Знаменцев — женихом). Вообще, все игры тогда были общими — не так, как в четвертом классе. В седьмом опять объединились. В «дурака» в подъездах — так, чтобы взрослые не увидели. Но тогда старика уже не было. А когда я недавно телефон чинил, и те разноцветные проволочки мне что-то напомнили… Что-то до боли… Конечно, из таких проволочек девчонки себе колечки сплетали. Как там у них? «Колечко-колечко, выйди на крылечко». Потом та, у которой колечко оказалось между ладонями, уходит с водящей в подъезд и загадывают разные виды одной и той же одежды (у одной — платье синее в бабочках, а у второй — платье золотистое с кружевами и с оборками), а следующее «колечко» выбирает, какое ей больше нравится. И уходит в подъезд шептаться — с той, чье выбрала. Что-то новое загадывают — для следующей. А мальчишки… Мальчишки в песочнице города строили. И в «казаки-разбойники» играли. И тогда старик еще был.

Он с нами не разговаривал. И конфетами не угощал. А мы его больше всех любили. Натка из третьего подъезда всем на ушко говорила, что он — добрый волшебник. И как будто бы следит, чтобы злая колдунья детей не украла. А потом Натка, делая страшные глаза, говорила, что колдунья все равно тебя украдет — когда в школу пойдешь. А кого-то — позже. В двенадцать лет. Или в четырнадцать. Но украдет обязательно. А взамен оставит куклу, похожую на тебя. И почти все взрослые — такие куклы. Но если тебя волшебник заметит и полюбит, то найдет даже через много лет и спасет. Но это очень редко бывает. Натка это все говорила таким страшным голосом, что девчонки визжали, а мальчишки смеялись, но на самом деле пугались не меньше девчонок. И потом все, даже те, кто не верил, старались на глаза этому старичку попасться. Улыбались ему. Песок со своих коленок счищали. Старались показаться примерными мальчиками и девочками — такими, какими хотели их видеть родители. Чтобы волшебник их увидел такими, запомнил и полюбил.