Читать «Марадентро» онлайн - страница 111

А дальше, на последней странице, фраза, над которой ему пришлось помучиться, прежде чем ее расшифровать:

Никакая жизнь не заслуживает подобной агонии. Каковы бы ни были мои грехи, они несправедливы по отношению ко мне.

А разве справедливо, что спустя много лет его собственному сыну приходится испытывать те же мучения?

Он поискал карандаш, намереваясь описать свои переживания, однако передумал. Ни к чему это, потому что все, что он мог бы сказать, уже сказано другим Ван-Яном, которому, по крайней мере, повезло в том, что его никогда не обзывали «бачако».

Имя ему было Омаоа,а вокруг не было ничего.Не существовало ни Земли,ни неба, с которого свешиваются звезды.Не было ни сельвы,ни красивых рек с прозрачной водой.Не было ни людей,ни зверей, которые бы оставляли следы на песке.Ему ответил собственный голос,когда он крикнул в темноту,и безграничное одиночество наполнилоего сердце печалью.

Он повернулся к Айзе, которая молча смотрела на него, и почти выдохнул:

– Омаоа ждет тебя.

– Уже пора?

– Да. Теперь тепуй свободен от чужих. Он тебя ждет.

– Наверху? – Туземец молча кивнул, и она добавила: – Как же я доберусь?

– Этуко тебя проводит, хотя только ты сможешь добраться туда, где живет Омаоа. – Он помолчал. – Ты готова?

– Да.

– Ты очень храбрая.

– Нет, я не храбрая. Просто я хочу каждую ночь спать спокойно, не просыпаясь в холодном поту. А если не получится, так пусть уж лучше я окажусь с твоей стороны, чем с этой.

– Нет, – возразил Ксанан. – На этой стороне ничего не чувствуешь, кроме зависти. Зависть даже к последней собаке, которая пока жива, даже к самому ничтожному человеку, который все еще дышит.

– Почему? Почему, если вы достигли полного умиротворения и абсолютного покоя?

– Это всего лишь слова, которые ничего не значат. Лучше уж быть горящей головешкой в костре, чем мертвецом. Лучше боль, чем ничто, лучше кричать от отчаяния, чем всегда хранить молчание. – Он медленно поднялся и посмотрел на нее так, как никогда не смотрел, словно хотел навсегда удержать ее образ в памяти. – Если бы меня не убили, я бы сейчас сражался за тебя с Омаоа, – сказал он. – Но там, где я нахожусь, даже любовь нам не позволена. Прощай! – добавил он. – Не ведаю, куда направляюсь, но знаю, что больше никогда тебя не увижу.

Айза проснулась и с удивлением увидела, что ее мать и братья смотрят на нее.

– Что происходит?

– Мы его слышали.

– Кого?

Аурелия обвела вокруг неопределенным жестом, показывая то ли на воздух, то ли в никуда:

– Его. Индейца. Его голос звучал настолько явственно, будто он сидел здесь, рядом с огнем. Боже! Боже праведный! – Она ломала руки и дрожала, словно в приступе малярии. – Мы ведь знали, что они вьются вокруг тебя, но они никогда не проявляли себя таким вот образом! Почему?

– Возможно, он так навсегда попрощался.

– Или ты.

У Себастьяна это вырвалось само собой, почти враждебно, но Айза не обиделась, потому что прочла по его лицу, какая глубокая боль его терзает. Она протянула руку, погладила его по голове, словно ребенка, и попыталась утешить.