Читать «Опасные тропы» онлайн - страница 4

Все происходило как обычно: молебен служил самозваный епископ, переметнувшийся к гитлеровцам пройдоха, отлученный от православной церкви патриархом Московским; за столами восседали бежавшие от расплаты за измену родине бывшие гитлеровские бургомистры, полицаи, власовцы… Степан Кныш с остервенением жевал все, что подавали.

Вот там все и началось… За праздничным столом у собора он встретил Аггея Чурилина, упитанного, наглого. Он хорошо знал этого парня, по крайней мере тогда он был в этом уверен.

Семья Чурилиных до революции имела в России большое имение близ Калуги, свою торговлю зерном в городе, баржи на Оке, деньги в банке. В семнадцатом Чурилины лишились и добра, и капиталов. Большая прежде семья будто растаяла. Чурилиных можно было встретить в самых различных уголках молодой Советской республики — и в должности счетоводов, письмоводителей, и на посту начальника районной милиции. Сначала их не знали, потому что повсюду они были пришлыми, маскировались, скрывали свое прошлое; потом правду об их былой жизни не хотели знать, поскольку миновало много лет, подросли новые поколения людей, в глаза не видевших помещиков, купцов, успевших позабыть даже о кулаке, ликвидированном как класс. Считалось, что, как и все, Чурилины — советские граждане, и всё тут. Но дело обстояло не так. С годами звериная злоба не утихала ни у деда, ни у отца Аггея: они не переставали мечтать о своих хоромах, об огромном яблоневом саде, о батраках. Чурилины не примирились, лишь ожидали «перемен».

Ожидания бывших помещиков, казалось, оправдались — банды закованных в танковую броню гитлеровцев неудержимо рвались «нах Остен», к Москве, к берегам Волги. Красная армия отступала. Но Чурилиным не повезло: в момент, когда они пробирались в расположение гитлеровской части, их накрыло прямым попаданием снаряда. Чей был снаряд — советский или немецкий, кто знает. Во всяком случае, из всей семьи случайно уцелел только Аггей. Немцы схватили его и вместе со всякого рода «подозрительными» бросили в один из своих концлагерей не то в Польше, не то в Белоруссии. Там и пришлось Аггею пробыть почти все годы, пока длилась война. Он жил, не зная, оставят ли его в живых завтра, не каждый день имел даже корку хлеба, жадно мечтая во что бы то ни стало выжить. Много раз рассказывал он Степану свою историю… Колючая проволока, сторожевые вышки с пулеметами, эсэсовцы с собаками, казни каждый день — расстрелы, виселицы. И оркестр из заключенных, игравший во время казни марши и мазурки.