Читать «Стамбульский оракул» онлайн - страница 10

— Как вы, возможно, помните, — продолжала она, — посол очень любит белужью икру. Он неоднократно упоминал об этом в письмах ко мне и великому визирю.

— Да, припоминаю. Он как-то намекал. Я уверен, что вы позаботитесь, чтобы ее подали к столу.

— Она уже включена в меню, ваше величество. К сожалению, сегодня утром Муса-бей доложил, что запасы белужьей икры у нас иссякли. Он отдал распоряжение привезти новую партию, но из-за военных действий ее вряд ли доставят вовремя.

— Это большое несчастье, матушка.

Вражда между киларджи-баши Мусой-беем и валиде-султан не затихала с тех пор, как Абдул-Гамид был еще ребенком. По сравнению с другими дворцовыми войнами эта была вполне безобидной: противники стремились скорее измотать друг друга постоянными придирками, чем нанести существенный урон. В последнее время Абдул-Гамид начал даже подозревать, что корни отвращения, которое его мать питала к евреям, уходили в ее многолетние битвы с Муса-беем, хотя могло быть и наоборот.

— Есть десять банок стерляжьей, — сказала она.

— Стерляжья вполне подойдет.

— Да, если ничего другого не остается, — продолжила валиде-султан. — Конечно, на фоне худших горестей это не так и страшно. Однако, памятуя о том, что посол выказывал любовь именно к белужьей икре и также о том, что в ближайшем будущем нам может понадобиться поддержка французского правительства, я считаю, что мне следует наведаться в ваши личные кладовые: не отыщется ли там несколько банок? Но Муса-бей отказывает мне в праве доступа. Говорит, это невозможно без личного распоряжения вашего величества.

Султан водил кончиками пальцев по деревянной поверхности скамьи. Ну почему необходимо обращаться к нему по таким пустякам? Неужели ему, султану Османской империи, есть дело до нескольких банок икры? Его внимания требовали более серьезные вопросы: война, мир и международная дипломатия.

— Я распоряжусь, — сказал султан, сдерживая раздражение. — Лично.

— Ваше величество, еще…

— Что еще, матушка?

— Ваши комнатные туфли. — Она не отводила глаз от его ног. — Вы совсем промочили их, гуляя по саду. Если пожелаете, я тотчас же принесу другую пару либо иную обувь.

— Благодарю вас, матушка, ничего не надо.

— Хорошо.

Она поклонилась и пошла прочь.

Глава 3

Как Руксандра ни старалась, ей так и не удалось выгнать удодов из сада. С самого рождения Элеоноры они прочно обосновались на фиговом дереве перед домом, отчего центральная дорожка была постоянно покрыта липким слоем бело-зеленого помета. Сперва было неясно, почему птицы облюбовали именно это дерево, почему терпели и метлу, и жавель, и кипяток и не искали другого, более гостеприимного пристанища. Однако же со временем стало понятно, что это упорство было как-то связано с Элеонорой. Удоды словно считали ее своим вожаком, жизнь без которого не имела смысла. Когда спала Элеонора, спали и птицы, когда девочку купали, они охраняли ее, если же она выходила из дому, небольшой пернатый отряд непременно кружил над ее головой. Странное оперение и поведение «Элеонориной стаи» недолго привлекали внимание соседей: вскоре птицы стали частью повседневной жизни, привычным атрибутом Восточного холма. Горожане обращали на удодов не больше внимания, чем на голубей, сидевших на водостоках гостиницы «Констанца», и в конце концов Руксандра привыкла к тому, что раз в неделю дорожку приходится скрести горячей водой со щелоком.