Читать «Севастополь. История. Легенды. Предания» онлайн - страница 252

История Севастополя включила в себя немало перипетий, а потому до настоящего времени то там, то здесь появляются отголоски тех, прошлых лет и событий, появляются, чтобы кого-то предостерегать, кого-то вдохновлять, а кого-то просто пугать. Непостижимые и неуловимые, они возникают как бы не из ничего, чтобы затем так же в никуда исчезнуть, доводя людей до смертного пота, да иначе и быть не может, ибо имя им — призраки.

Самым старым из них, вероятно, следует считать призрак Лазаревских казарм, которые стоят на въезде на Корабельную сторону Севастополя. Когда-то до революции в них размещался флотский экипаж, затем учебный отряд. В настоящее время там расположился севастопольский филиал МГУ.

Построенные задолго до Крымской войны, эти казармы и сегодня выглядят весьма внушительно. Когда после англо-французских бомбардировок казармы отстроили, живущие в них матросы стали замечать по ночам некие полупрозрачные фигуры, уныло бродящие по центральным коридорам. Фигур было три. Все они отличались не только по внешнему виду, но и по своему поведению. Так, один призрак, имевший на голове феску, выглядел очень несчастно, другой, с повязанным на шее платком, держался, наоборот, весьма надменно, а третий, с лихо закрученными вверх усами и маленькой клинообразной бородкой, отличался на редкость общительным характером, стараясь всегда подольше задержаться подле насмерть перепуганных моряков. Наблюдая за привидениями, моряки постепенно установили, что все три являются представителями союзнических армий, осаждавших Севастополь в 1854–1855 годах. Первый из них, в феске, был явно турком, второй, с платком на шее, — матросом-англичанином, а третий с усами и бородкой «эспаньолкой», — матросом-французом. Особого вреда все три новых постояльца людям не причиняли, но их все равно побаивались. Чтобы избавиться от нежелательного соседства, приглашали даже флотского священника, который, прочитав молитву, окропил помещения казарм святой водой. После этого призраки стали появляться реже, но все равно не исчезли. Минула Революция, Гражданская война, а они все так же неприкаянно бродили по коридорам и лестницам огромных Лазаревских казарм. В годы господства воинствующего атеизма все три призрачных «оккупанта» вновь приободрились, ибо вслух говорить о них было просто запрещено, и уже пугали по ночам не набожных унтер-офицеров, а вполне просвещенных комсомольцев. О призраках, впрочем, потихоньку говорили в матросских курилках, но официально что-то заявлять боялись. А затем была Вторая оборона Севастополя 1941–1942 годов, и вновь Лазаревские казармы были почти полностью разрушены. После войны оказалось, что из трех потусторонних обитателей казарм «выжил» лишь один — француз. Остальные два бесследно исчезли. Кто-то говорил, что они не выдержали бомбежек и самоликвидировались, другие, что они просто подались к себе на родину, разочаровавшись в местном бытие. А вот «француза» видели якобы вплоть до семидесятых годов. По крайней мере, о своей встрече с «французом» именно в эти годы рассказал автору один из ветеранов Черноморского флота, служивший тогда заместителем командира учебного отряда по тылу как раз в этих казармах. Призрак, по его впечатлению, вел себя при встречах с людьми весьма миролюбиво и даже застенчиво. В случае с заместителем по тылу, он просто прошел по каким-то своим делам в десятке шагов от офицера и исчез в темном углу. Как знать, может, устав от одиночества, он в конце концов также подался в родные пенаты, а может быть, затаился где-нибудь на чердаке и изредка все так же совершает обходы старинного здания, тоскуя по «веселым» старым временам и компании «разъехавшихся» друзей.