Читать «Народная Русь» онлайн - страница 445

Стих кончается кратким сказом про то, как повел Иосиф отца во свои палаты, стал угощать-чествовать, — как жаловал он всех братьев «боярскими — генеральскими» чинами, жаловал и «удельными городами»; как «Яков блаженный» жил-поживал во Египте двенадцать лет, а когда умер-преставился — приказал Иосиф перевести его прах во Израильское Царство, где и похоронить «у соборной Божьей церкви». Сам же Прекрасный «сто десять лет царствовал (вторым по царе) во Египте», а по кончине также были отвезены его мощи на родину. «Ему слава и ныне, во веки веков, аминь», — договаривает последнее слово сказ, посвященный возвеличению добродетели над пророком.

LXI

Детские годы

Трудовая-подвижническая жизнь народа-пахаря, идущая по белу свету рука об руку с бедностью, несмотря на всю темноту своих невзгод, не заслоняет света солнечного от усталых очей вековечного работника — со всею той радостью, какую несет земле этот чудодейный дар неба. Чуткое сердце простолюдина более, чем чье бы то ни было, наделено способностью смотреть проникновенным взором в глубину обступающего сумрака и находить в нем яркие просветы, не только примиряющие с жизнью, но даже вызывающие в самом оскорбленном и униженном судьбою человеке любовь к ней. На свой лад воспринимая впечатления всего окружающего, суеверная душа народа, до сих пор остающегося «тысячелетним ребенком», близка к матери-природе, — как былинка — к возрастившей ее земле-кормилице. В ней, несмотря на всесокрушающую работу времени, еще не успела изгладиться та восприимчивость, с какою, например, смотрит Дитя на расстилающийся перед ним необъятно-широкий простор мира Божьего. Каждое явление природы и жизни запечатлевается в пей — со всею своей полнотою и самобытностью, — и не только запечатлевается, но и обогащает эту восприимчивую душу чистым золотом веры в свет и тепло бытия и в победу их над тьмой и холодом жизни. Зеркало души народной — его не страшащееся смерти слово, выкованное могучим молотом творческого воображения на несокрушимой наковальне многовековой мудрости, — отразило в своих бездонных глубинах все, чем живет и дышит, все — что видит и чувствует, все — над чем печалится и чему радуется эта беспомощная в своем стихийном могуществе, эта могучая в своей детской беспомощности душа. Слово — сказание и слово — предание орошающего трудовым потом грудь Матери-Сырой-Земли богатыря-пахаря, почерпающего в бесконечной преемственности поколений великую мощь, не обошло и взглядов народа на зарумяненные раннею зорькой земного бытия детские годы, со всеми их запечатлевающимися до гробовой доски радостями и мелкими-преходящими невзгодами. Ведет оно об ясном утре жизни человеческой свой особый цветистый сказ.