Читать «Нервы» онлайн - страница 2

— Да, правда! Вы были очень больны?

— Я умирал… О, какая тоска лежать недели не двигаясь, прикованным воспалением, то погружаясь в какую-то нирвану, то просыпаясь снова для мучений; слышать кругом себя шёпот, видеть озабоченные, грустные лица, улавливать в глазах доктора беспокойство и делать вид, что веришь фальшивому тону, которым он пророчит выздоровление. Ведь, я не надеялся выздороветь и мысленно простился со всеми — и с вами…

— Со мной?

В односложном вопросе слышалось волнение.

— Во время моей болезни вы часто стояли около меня… О, не бойтесь! Ведь, я рассказываю вам мой бред! Вы клали мне на голову вашу нежную, прохладную ручку, и из неё как лучи проникало спокойствие в мой больной мозг. Я жаловался вам на свои мучения, рассказывал терзавшие меня сны, плакал… и засыпал, прижавшись воспалёнными губами вот к этой, — он взял руку молодой женщины и поднёс её к губам, — к этой ладошке, — он поцеловал в самую розовую горсточку.

— Ну, как мне сердиться на вас, когда вы говорите о пережитом страдании?

— И не надо! Я выхожу только всего несколько дней, меня прислали сюда для поправления здоровья, и вот на целый сезон я — ваш невольный сосед. Этот бал для меня слишком шумен, я не могу вынести столько музыки, света, кружения пар… Я ушёл сюда, но здесь… звёзды, воздух, свет луны, скользящий по облакам и отражающийся в озере, — всё это ещё сильней захватило меня… Я готов был кричать, плакать от восторга!

— Это — нервы…

— Нет, это — жажда жизни, проснувшаяся во мне, кора светского человека спала, её разбила болезнь… Я теперь слаб как ребёнок и беззащитен от всех этих впечатлений! О, как хороша жизнь! И как ваше присутствие дополнило последнюю ноту этого дивного концерта, который в честь нас поёт южная, весенняя ночь…

Он продолжал держать её за руку, и оба молчали.

— Да, вы хотели знать, когда я в первый раз увидел вас?..

— Я помню, когда мы познакомились: вас представили мне на балу у Харитоновых тот год на Рождестве…

— Я говорю не о вечере… Первый раз я видел вас в театре, — это было в начале зимы. Я не помню, что собственно давали… Вы были в ложе бенуара, я… на четыре кресла дальше от вас в 5 ряду партера. В первом антракте, когда я, встав, привычным взглядом обегал ряды лож, мне бросилась в глаза ваша головка и приковала меня. Меня поразили ваши большие изумрудно-прозрачные, — простите за сравнение, «кошачьи», как я сказал себе в душе, — глаза, насмешливый изгиб вашего прелестного рта и чарующее сияние ваших золотистых волос. Какого цвета было на вас в тот вечер платье? Были ли вы окутаны в чёрные или белые кружева, был ли на вас бархат или атлас? — Не знаю! — В тесной глубине ложи, в слабом свете бенуара, я видел только вашу загадочную улыбку, и в ней, мне казалось, была и боль, и какая-то мечта, увлекавшая вас далеко за пределы шумного театрального зала. В минуты, когда вам не надо было поддерживать разговор и обязательно улыбаться, как вы казались измучены! О чём вы думали?.. Может быть, вы просто устали от последнего бала, может быть, у вас была пустая ссора с мужем, а, возможно, что вы не думали ни о чём, но я мечтал за вас: мне представлялось, что вы или погружены в прошедшее… Вы плачете? Боже мой, Боже мой, что с вами? Неужели я огорчил вас, оскорбил?..