Читать «Быт русского народа. Часть I» онлайн - страница 141

   По колким дубравам    Охотники рыщут;    Набегом удалым    Волков, лисиц ищут.    Ту его, ту его, ту его, ту его, ту его!    Их шапки краснеют,    Кафтаны желтеют;    Рога серебрятся,    Ножи золотятся.    Ту его, ту его, ту его, ту его, ту его!    Вот стая помкнула, —    Чу! голос слыхать.    Лисица мелькнула —    Прошу не зевать!    Ту его, ту его, ту его, ту его, ту его!    Охотник помчался,    И степь затопилась.    Чай, там зверь прокрался,    Но чу! — затравил.    Ту его, ту его, ту его, ту его, ту его!    Ого, го, го, го, го, го.

Есть охотники по обязанности, например, в Сибири и других лесных местах, где бьют пушных зверей и вредных диких: медведей, волков и пр. — Но это доставляет пользу промышленникам: от них мы получаем меха для одежд. Существовавшая же прежняя охота убивала время и отклоняла от образования. — Соколиная охота исчезла еще в конце XVII века.

ШУТЫ

Не менее любимую забаву богачей, вельмож и царей составляли еще игры и пение скоморохов. Царь Феодор тешился ими в свободные часы: после обеденного отдыха и пред ужином. — При дворе нашем соделались впоследствии шуты необходимыми. Из великих наших венценосцев Петр I и Екатерина II держали их, но по другой причине: они многое узнавали от них, чего не могли услышать от приближенных. Вельможи держали для собственного удовольствия шутов, которые забавляли их во время обедов смешными рассказами и часто кололи и намекали на своих господ не в бровь, а прямо в глаз. В старинные годы даже думали, что обеденная пища скорее переваривается, если вдоволь насмешат записные шуты. Ныне это уже не в обыкновении; их места заняли карлики, которые ходят со своими патронами рука об руку или носят за ними зонтики. Карлики заменили род собачек: они то забегают вперед, то отстают сзади.

Шуты не только у нас были в почести, но во всей Европе до половины XVIII века — тогда была на них мода.

ЖИЗНЬ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО ДОМА

Великокняжеское семейство следовало общему древнему обыкновению: сидеть дома и заниматься домашними делами, потому оно проводило всю свою жизнь во дворце. Царицы и царевны выезжали в закрытых колымагах или каптанах; их никто не мог видеть, кроме прислуги и определенных особ. Для вскормления царевичей и царевен выбирали кормилицу честную, добрую и молоком здоровую, которая целый год жила вверху у царицы. По истечении года жаловали ее мужа, если он из дворян, в городские воеводы, или дарили вотчиной; мужьям же из другого сословия назначали жалованье и освобождали их от оброка. — Потом приставляли к детям мамку из честных боярынь или из старых вдов благородных, а из другого сословия назначали няньку и прислужниц. По достижении царевича пяти лет определяли к нему боярина знаменитого, умного и тихого; в товарищи ему назначали окольничего или думного, а в слуги и стольники набирали однолетних с царевичем; в учителя избирали тихих и нравственных. — Наследник престола показывался народу, являясь со своим родителем только в церковь или на игры, и то не прежде пятнадцатилетнего его возраста. Тогда нарочно приезжали из дальних городов, чтобы его увидеть. Государевых сыновей обучали чтению, письму, исчислению, шахматной игре, истории, географии и закону Божиему. Впоследствии стали учить греческому, латинскому и немецкому языкам. Многие из великих князей славились еще в отдаленное время знанием языков. Всеволод I (живший в конце XI века) говорил на пяти языках. В. к. Михаил I знал совершенно греческий и латинский языки и говорил как на природном. Он любил чтение книг и ученых мужей. В. к. Константин I окружал себя учеными, собирал книги и покровительствовал просвещению. В столице своей Владимире-на-Клязьме он основал училище, подарил для него свой дворец и снабжал всеми пособиями. В. к. Михаил Юрьевич говорил на греческом и латинском яз.; князья Ярослав Галицкий, Роман Смоленский, Святополк Новгородский и другие служили примером образованности и учености. Кн. Владимир Волынский, за особую его ученость прозван философом. Он собственноручно списал „Апостол“, „Пролог“ в 12 месяцах, „Четью-минею“ в 12 месяцах, „Триод“, „Октоих“ и „Служебник св. Георгию“. Иоанн IV превосходно знал всеобщую историю и богословие и в споре с хитрым иезуитом Поссевином о правилах церкви он пристыдил его при многочисленном собрании.