Читать «Живые люди» онлайн - страница 17

Я думаю, мы не остались с ними не только из-за Сережиного разбитого лица или из-за их враждебной настороженности в ту ночь, когда мы гуськом вышли из леса в масках, которые они заставили нас надеть. И не из-за того, что порядок, в котором они безропотно и даже, пожалуй, жизнерадостно существовали, показался нам таким неуютным и открытым, таким несвободным, – первая же неделя в маленьком доме на озере с его узкими комнатами лишила нас всяких иллюзий на этот счет. Мы просто никогда больше об этом не говорили – ни разу после того ночного разговора в день приезда, когда еще можно было решить – уйти или остаться. Хотя и в тот раз Сережа сказал только «они другие, и их больше» – и одного этого оказалось достаточно, чтобы мы единодушно согласились с тем, что нам будет лучше по отдельности, потому что мы все – даже папа, десять последних лет проживший в деревне, даже Лёня – почему-то сразу поняли: эти люди никогда до конца не приняли бы нас. И поэтому, каждый день ища глазами дым, поднимающийся из их труб, а по ночам стараясь разглядеть свет из окон, пробивающийся среди густорастущих на том берегу деревьев, никто из нас за весь декабрь озеро так и не перешёл, и почти единственной нашей связью с ними так и остался доктор.

Не знаю, приняли ли они доктора, – вполне возможно, он всё равно не почувствовал бы их неодобрения, даже если оно и возникло бы. Он бывал у нас то и дело – не потому, что ему неуютно было там, и уж точно его частые визиты нельзя было объяснить вниманием к дырке в Лёнином животе – за три недели она успела затянуться совсем и почти уже не болела, оставив после себя только некрасивый кривой шрам, темно-бурый, так и не побелевший.

Доктор приходил всё равно – раз в несколько дней на другой стороне плоской и белой, как фарфоровая тарелка, поверхности озера появлялась его плотная фигура, издалека похожая на торопливо шагающую толстую черную птицу («девки, ставьте чайник, вон идет ваш императорский пингвин», – говорил Лёня нежно), и мы всегда были рады его приходам, хоть ему и нечего, по сути, было рассказать нам – новости с того берега, так же, как и наши, не отличались разнообразием: холодно, пока не голодаем, рыба есть, но немного, все здоровы, пока всё тихо.

Время от времени Калина, даже на расстоянии опекая Иру с мальчиком, посылала с доктором молоко – на том берегу действительно была коза, настоящая коза, заслужившая, очевидно, отдельное место в «шишиге», на которой они так же поспешно, как и мы, бежали из своего умирающего поселка, успев собрать только самое необходимое. Молока никогда не бывало много, и чтобы получить новую порцию, нужно было вначале вернуть помятую пластиковую бутылку, в которой оно путешествовало с одного берега на другой. Дети мгновенно привыкли к его резковатому вкусу и запаху и пили его жадно, без капризов.