Читать «В тени славы предков» онлайн - страница 95

Эта поездка в Полоцк, по мнению Ярополка, была ненужной. Родичи Туры уже справили по нему тризну. Великие бояре уговорили князя, приведя пример с поездками Ольги в Плесков (знали, как и на что давить!). Теперь только бы пережить все эти уставные речи, словесный груз чужих дел, ловы в морозных полоцких лесах и Корочун, для празднования которого они якобы и приехали.

В Полоцк Ярополк въезжал верхом на рослом гнедом жеребце, сам — в малиновом, подбитом куницей корзне; дружина ради торжества — в начищенных бронях, воеводы — в выходных бобровых и собольих опашнях, покрытых заморским атласом и аксамитом.

…Её русский князь едва заметил тогда при встрече, избегая излишним вниманием оскорблять горе вдовы, отметив про себя породистую красоту княжеской дочери, не позволяя себе думать о ней как о женщине. Маленький сын её Изяслав, которому едва справили постриги, вертел белёсой головкой, цеплялся за мать, будто боялся потерять, и уже в нём, маленьком, угадывалась материнская красота и стать деда. Вообще весь род Рогволода был породист: сам князь высок и широкоплеч, оба сына его, перешагнувшие юность, Рослав и Брячислав, — крупной стати в отца.

На пиру, разгорячаясь пивом, Ярополк часто бросал взор на Рогнеду, невольно про себя поняв, что молодая, вошедшая в самый цветущий возраст княгиня, чудо как хороша в своей белой траурной плачее. То ли нечаянно, то ли поняв, что русский князь обратил на неё внимание, Рогнеда сама иногда бросала на Ярополка короткие взгляды больших голубых глаз, выстреливая в молодого князя, будто пламенем. Когда от жаркого тепла разогревшихся сеней сбросила на руки подошедшему слуге бобровый коротель, пока освобождалась от рукавов, туго натянулась на тугой груди ферязь, очертив тонкую талию, Рогнеда, заметив взгляд князя, улыбнулась, снова выбросив пламя голубых ярких глаз. Кровь стукнула в голове, и Ярополк вышел из-за стола, собираясь остыть на улице. Он не увидел, как захмелевший Вышата Лунь подмигнул Миливою Искусееву. Вернувшись, Ярополк снова пил пиво, пытаясь заглушить необычный всесжигающий жар, полыхавший в груди. Потом плясал до тех пор, пока ноги не стали сплетаться друг с другом. Вокруг кружились чьи-то хмельные рожи, кто-то валился под стол, кто-то на него падал. Лунь с одним из кметей выводили Ярополка под руки, Вышата пьяным языком что-то плёл про Рогнеду, но утром Ярополк уже не мог понять: во сне то было или наяву.

Остатние дни пролетели мигом. Какая-то новая сильная удаль появилась в теле. Нелюбимые ловы вдруг втянули в себя, как будто теперь он стал своим для веселой скачки, заливистого лая хортов, секущего лицо морозного воздуха. Загонщики гнали тура, удачно отбитого от зимнего стада. Яростный от страха рёв огромного быка заставлял лошадей мелко дрожать. Трещали и ломались молодые деревца, могучая тёмная туша стремительно вылетела из леса на поляну, намереваясь расшвырять заступивших дорогу врагов. Каурый, боевых кровей жеребец не дрогнул под Ярополком, тогда как рядом стоявшие дружинники изо всех сил рвали поводья, удерживая заржавших и разбегающихся коней. Выпущенные стрелы толкнули, но не сбили тура с бега. Князь наддал коню, заходя чуть сбоку быка и замахиваясь сулицей. Раньше такого не позволил бы себе, стоял бы за спинами дружины, чуть насмешливо наблюдая за убийственной забавой. Сейчас не жаль себя было ради разговора на пиру о его смелости, тем более что разговор этот дойдёт до Рогнеды. Перед глазами возникло её лицо, залитое лёгким румянцем восхищения от отваги русского князя.