Читать «В тени славы предков» онлайн - страница 166

На вече на Подоле сказал коротко о том, что не он начал ссору братнюю, что вернёт земли, отобранные ляхами, заставит окраины вовремя платить дани. Вече в Киеве не такое бурное и буйное, как в Новгороде: постояли, послушали и разбрелись, втихую обсуждая. Пару слов сказал Добрыня, более красноречивый, привычный не робеть на новгородских народных собраниях.

Наконец пришла весть, что Волчий Хвост запер Ярополка в устье реки Роси в крепости Родень, и Владимир засобирался в путь.

Глава сорок седьмая

Спешили, как могли, по наезженной дороге вдоль Днепра, что петляла мимо сёл и весей. Чем глубже лезли в леса, чем ближе было устье Роси. За Росью — земля уличей, а там, считай, уже в печенегах. Тряслись в возах бабы с детьми и добром. Ближняя дружина, почти в две сотни мечей, мыслилась серьёзной обороной от сугонной рати Владимира. Блуд, осторожничая, высылал вперёд и назад разъезды.

В Родене можно коротко передохнуть, взять снеди, найти лодьи для переправы. Родень — город пограничный и оттого освобождён от дани и оброков. Здесь часто бывали вольные ватажники, шедшие разорять печенежские кочевья или в Тмуторокань за славой и богатством, добываемые морской русской вольницей в походах на исмаильтян. Те же вольные ватажники запросто могли пограбить тех же уличей, тиверцев, греков, живущих по побережью Русского моря или в Тавриде. Правда, теперь вольные ратники заходили сюда гораздо реже — много их легло в Болгарии при Святославе. Крепость в Родене всегда без изъянов, с сотней подготовленных к рати превосходящего противника кметей.

В Родень прибыли вечером, распихались по избам, поели горячего, выпарились в бане. Кмети с боярами расслабились, повеселели. Осталось пережить ночь в сладком сне и назавтра переправиться на тот берег Роси.

Блуд спал с кметями в дружинной избе, разместив семейство на посаде в хоромине какого-то мужика. Сон прервал чей-то крик. Один из местных дружинников, стоявших в стороже, вломившись в избу, бродил по спящим и храпящим телам, громко в голос вещая:

— Чужие на вымолах! Просыпайтесь!

К нему уже тянулись, трясли спросонья головами:

— А? Чего? О чём орёшь?

На улице было ещё темно, серый рассвет едва-едва теснил ночную мглу. Блуд вывалился из молодечной в поддоспешнике, держа под мышкой бронь, ища глазами свой щит, что среди других лежал на завалинке у избы. По улице метались какие-то тени, густел злобный мат, зычно проорал что-то невидный Блуду Варяжко. Воеводу окликнул Колот, он вёл под уздцы осёдланного коня, на ходу подвязывая кольчугу:

— Владимировы ратные вымолы перехватили, корабли рубят все подряд!

Голос Колота хоть и ровен, но всё одно напряжён. Лапа — опытный воин и уже смекнул, как, с кем и против кого поедет биться. Проревел рог к сбору, ждать более некогда. Тёмные вершники — три или четыре десятка — устремились к реке. Колот впереди и Блуд, на полконя сзади, не сговариваясь, повели рать в обход посада, делая крюк, чтобы на пути вдоль берега развернуть отряд.

Рось-река светлела, дышала прозрачным туманом. Первое, что бросилось в глаза Колоту, — набойная лодья, раскачивавшаяся бокастой уткой, погружавшаяся под крики чужих ратных в воду. Колот, опередив всех, намётом скакал к вымолам. Навстречу выехали двое чужаков, намеривавшиеся срубить дерзкого Ярополкова кметя, пока не доскакали остальные. По умению держать оружие и повод коня Колот догадался, что воины не привыкли рубиться верхом. Чуть пригнувшись вправо, Лапа опередил нападавшего, ударив первым и опрокинув его на круп собственного коня. Второй попытался увернуться, резко рванул повод, полностью открыв правый бок.