Читать «В тени славы предков» онлайн - страница 125

Англ заёрзал в седле, не зная, как отказать таким гостям. Наконец спасение пришло само собой, когда Ивар спросил про корабли, которые должны были появиться у берегов. Английский волостель отрицательно помотал головой, но сказал, что драккары не пройдут мимо Дувра и их можно там подождать, если они ещё туда не пришли.

— В таком случае я попрошу тебя, ярл, дать в провожатые своих людей, ибо гостеприимство местных мне не нравится, — сказал Владимир.

Глаза англа сверкали гневом: он не привык слушаться, он привык приказывать, но вооружившаяся дружина викингов заставляла быть дружелюбным, и он согласился.

В отличие от непуганых нормандских берегов, английские были пустынны, лишь изредка появлялись двое-трое вершников да единожды увидели пасущееся стадо овец. При попутном ветре Дувра достигли на пятый день. На драккаре Ивара весело заголосили: свеи узнали корабль Кальва, стоящий на вымолах рядом с вестфольдскими.

Им довольно быстро разрешили сойти на берег: в Дувре никто не удивлялся купцам из Северных стран. Только недавно, оказалось, здесь были люди из урманского Раумсдаля, а сейчас гостили купцы из датского Хедебю. Викинги выгодно расторговались, причём некоторые умудрились прогулять добытое и спустить в зернь. Близилась осень, и нужно было спешить с отъездом, хотя было ясно, что первые холода могут застать в море.

Глава тридцать пятая

Кальв, изрядно захмелевший, обхватив обеими руками чашу с пивом, перекрикивая шум пира, рассказывал Олаву-ярлу о походе:

— Буря расшвыряла нас по морю, как солому. Ивар попросил Вальдамара отдать Ньёрду деву вальхов, но конунг его не послушал. Он привязал деву к скамье и сказал Ньёрду: «Коли ты пришёл за ней, то забери её сам!» Эгир разорвал верёвку и уволок деву в море. После этого буря закончилась. Велика удача Вальдамара, и боги говорят с ним на равных. Так-то! Я сложу об этом вису, я уже пообещал это конунгу.

Об удачном походе говорили много и везде в фюльке Олава. Сам ярл одно и то же слышал от разных людей. Олав, тоже хмельной, тискал за плечи сыновей: молодцы! Владимир начинал привыкать, что его «равенство с богами» стало легендой, и свеи смотрели на него с уважительной опаской. Легко привыкающий к женщинам и легко отвыкающий от них, он уже забыл Берноду, и когда говорили о буре, заставшей их по пути к англам, сам подтверждал сказку о том, что бросил Эгиру вызов.

Добрыня, встретивший с похода сыновца, едва узнал его: во всей стати, в твёрдой походке чувствовалась уверенность поверившего в себя воина. Взгляд стал твёрже и тяжелее, вряд ли он теперь позволит кому бы то ни было указывать себе. И всё же Добрыня гордился племянником: чего хотел достигнуть в походе, того и достиг, пряча в бороде улыбку, смотрел в сторону князя, ловя себя на мысли, что, любуясь им, любуется собой, будто мастер, выковавший добрый меч. Владимир, отодвинувшись от еды и распрямившись на лавке, смотрел, как раздвигают в стороны нижние столы, выдвигают на их место скамью. Принесли арфу. На скамью мягко, как ловкая кошка, села дева лет четырнадцати, склонила светлую голову с шитым жемчугом очельем, скрыв узкие плечи золотыми волнами волос.