Читать «Заоблачные истории» онлайн - страница 18
Александр Дмитриевич Дорофеев
— Как спалось? — подошел Тетя. — А я, знаете, опять во сне летал. Видать, все расту!
И он, широко улыбаясь, занял место в строю. Стоя сзади, ясно видел я со спины его крепкие щеки….
Рота двинулась в путь с полной боевой выкладкой. Иначе легко можно было бы подумать, что идем на рыбалку.
Сапоги бодро стучали по дороге. Из проезжающих автобусов люди махали руками. Весело было идти.
На груди у Тети шипела и потрескивала «ромашка» — рация для связи.
— Держитесь в голове колонны, — посоветовал он. — Переднему легче, чем замыкающему, — таков закон природы. А в случае чего, капитан приказал для вас машину вызвать. Скажете, если очень притомитесь…
Я промолчал, хотя обидно, конечно. За человека не считают. Смешно говорить о какой-то машине. Иду налегке. Так хоть всю жизнь шагай, без привалов. Зазнаются десантники! Я бы и с парашютом, пожалуй, прыгнул не хуже любого.
Вообще-то я всегда думал — за что ни возьмусь, все легко получится, без особенных усилий. И в футбол сыграю мастерски, и картину нарисую, и пирог испеку, и на лошади галопом.
Потом понял — легко рассуждать, пока до дела не дошло.
Помню, мой дедушка на токарном станке точил фигурные деревяшки. Болванка крутится, резец подставил — и побежала, завиваясь, стружка. Казалось, сами собой выходят из-под резца шахматные короли и королевы, витые ножки для скамейки, затейливые ключи для неведомых замков…. Да все проще пареной репы!
Однако дедушка не разрешал подходить к станку. И однажды я тайком включил его. Поднес резец к деревянной болванке, уже представляя, какую диковинную выточу вещицу. Но резец запрыгал, застучал, оставляя на дереве грубые колдобины. Я подналег, и болванка разлетелась надвое, назидательно шибанув меня по лбу…
Дедушка потом поучал:
«Хорошо думать, что тебе любое дело по плечу. Но подходи к делу с уважением! Иначе все время будешь по лбу получать. Без труда и таланта ничего не выйдет».
А вспоминал я об этом потому, что, оказалось, и для простой ходьбы нужны умение и сноровка.
Солнце тихонько двигалось по небу. А мы упорно — вперед. Казалось, что пятьдесят километров давно уж позади, и за ближайшим поворотом — Корзинка. Но не тут-то было! Дорога вела все дальше и дальше.
Десантники меж тем увлеченно играли в «города».
— Армавир! — начал Фокин.
— Он сам из Армавира, — пояснил мне Тетя.
— Ростов! — выкрикнул Пакин.
— Ростовчанин, — кивнул Тетя.
— Воркута! — радостно сообщил Царев.
— Этот оттуда.
— Астрахань! — подхватил Королев.
— Нальчик! — отозвался Хвича Перетурян.
— Горец, — подтвердил Тетя.
Так и пошло — каждый называл свой родной город, поселок, деревню, аул или кишлак. И скоро над дорогой, над головами десантников как бы возникла невидимая карта страны. Ее составили одни голоса. Ребята, можно сказать, «спели» эту карту — с севера на юг и с запада на восток.
Выкрикнув свой горд, солдат и глядел веселее, и шагу прибавлял.
А я уже больше не думал ни о чем на свете, кроме как о своем следующем шаге. Так, наверное, человек с больным сердцем прислушивается с тревогой к каждому его удару. Ноги мои, очугуневшие, едва поднимались.