Читать «Внушение на расстоянии» онлайн - страница 14

Имеется ещё выдержка из этого письма матери, содержащая подробности смерти дочери; но мы её здесь не приводим, так как она в основном лишь повторяет уже изложенное. По сообщению Шабера, Е.Н.Невадовская не перенесла трагической гибели дочери и вскоре покончила самоубийством. Редкая особенность этого случая состоит в одновременном проявлении двух телепатических галлюцинаций — зрительной и слуховой.

Мы подымаемся наконец на ещё более высокую, пятую, ступень: перципиент переживает полную телепатическую галлюцинацию, как бы перенесясь в ту конкретную среду, которая в данный момент окружает агента, и видит воочию всё совершающееся событие. Примером может быть следующий случай (из книги Гернея, Майерса и Подмора).

«Некто Юрбуртон приехал на несколько дней к брату, не застал его и нашёл извинительную записку. „Вместо того, чтобы ложиться в постель, я задремал в кресле, но ровно в 1 час (ночи) вскочил вполне бодрствующий, воскликнув: „Боже, он упал!“ Я видел, как мой брат вышел из гостиной в ярко освещённые сени, задел ногою за ступеньку верхней части лестницы и упал головою вперёд, опираясь только на локти и руки. Мало обратив внимания на это явление, я опять на полчаса задремал и проснулся, когда вошёл мой брат, говоря: „О, ты тут, а я только что чуть не сломал себе шею. Выходя из бальной комнаты, я ногою задел о ступеньку и головой вперёд скатился с лестницы““» (случай 108). Здесь уже вся картина события предстала перед глазами перципиента. Подобный же случай произошёл в моей семье и в своё время получил довольно широкую огласку (его приводил в своих публичных лекциях по гипнозу и внушению В. М. Бехтерев).

Мне было тогда двенадцать лет, я только что перешёл во второй класс гимназии и приехал на дачу, находившуюся недалеко от г. Пскова. Моя мать, тяжело болевшая печенью, уехала с мужем (моим отцом) лечиться в Карлсбад (ныне Карловы Вары), оставив меня, сестру и брата на попечение своих младших сестёр. Мы, дети, получили большую, чем обычно, свободу действий и пользовались этим. Однажды под вечер мы решили повторить одно из приключений детей капитана Гранта, спасшихся на дереве от наводнения. Наш выбор пал на развесистую иву, склонившуюся над водой на другом берегу реки. Я изображал Паганеля и так вошёл в эту роль, что, как и он, сорвался с дерева, упал в воду и, не умея плавать, стал тонуть. Только ухватившись за попавшую под руку ветку, мне с большим трудом удалось выбраться на крутой берег. Брат и сестра с немым ужасом смотрели с дерева на эту сцену. Особенно волновала нас неизбежность наказания. Скрыть от тёток своё приключение мы не могли: я промок до нитки, а моя новенькая гимназическая фуражка с белым верхом — предмет моей гордости и любования, — подхваченная течением, уплыла к запруде и скрылась в пене и брызгах. Дома наши юные тётки, скрепя сердце, согласились не писать в Карлсбад о случившемся (им это тоже было невыгодно), взяв с нас слово, что мы не повторим ничего подобного. Каково же было удивление и смущение — и наше, и тёток, — когда в первый же день приезда мать со всеми подробностями рассказала всю нашу историю, указала на злополучную иву, упомянула о фуражке, уплывшей к запруде, и т. д. Всё это она увидала во сне в Карлсбаде и, проснувшись в слезах и смятении, уговорила мужа тотчас же послать телеграмму домой — всё ли благополучно с детьми. Отец признался, что на телеграфа он тогда не пошёл, а, чтобы успокоить больную, подремал с полчаса в вестибюле гостиницы и вернувшись, сказал, что телеграмма послана.