Читать «Глубокая борозда» онлайн - страница 2

В 1932 году Леонид Иванов поступил на курсы экономистов в Москве и по их окончании был направлен на работу в Сибирь (Больше-Каменский совхоз Курганской области). Слово «направлен» не совсем точное. Он сам пожелал поехать в Сибирь.

— Когда уезжал, — рассказывает Леонид Иванов, — то моя бабушка Марья никак не верила, что в Сибирь едут по своей охоте. Помнится, при расставании шепнула мне на ухо: «Ты скажи мне, за что тебя… А я уж никому…»

Потом, некоторое время спустя, Леонид Иванов признавался: «Сильно привязался я к Сибири». И даже, случалось, упрекал себя: «Влюбился в Сибирь, вот и кажется, что все тут краше». Свыше сорока лет уже прожил Леонид Иванов в Сибири, и другим словом, как «влюбился», не определишь его отношения к ней.

Бурное строительство заводов и фабрик, колхозов и совхозов, небывалый размах его в социалистических условиях, удивительные сибирские просторы захватили молодого экономиста. «А какие масштабы! Деревня так уж деревня! Поле так поле! Глазом не окинешь. И стада там более тучные, и тракторы гусеничные появились там намного раньше, и комбайны. И новых построек там возводилось неизмеримо больше. А сколько населенных пунктов создавалось заново! И все совхозы, совхозы, совхозы…» Даже только по тому, как быстро продвигался Л. Иванов по служебной лестнице треста совхозов, в распоряжении которого он находился, можно определить его отношение к делу.

Проработав несколько месяцев финансистом, Леонид Иванович скоро становится заведующим бюро экономики труда, а в июне 1934 года — в двадцать лет! — назначен заместителем директора совхоза. В 1938 году — он директор совхоза, а затем несколько лет работает на посту начальника планового отдела треста. С конца 1941 года и по 1948 год Леонид Иванов — заместитель директора треста. Он переходит на профессиональную журналистскую работу в тот момент, когда был решен вопрос о его назначении заместителем начальника главка совхозов Сибири.

Однажды кто-то упрекнул его: «Вот вы пишете по агрономическим вопросам, а специального образования не имеете… Как же так?» Леонид Иванов упрек посчитал справедливым, засел за книги и экстерном сдал экзамены на звание агронома-полевода, хотя уже твердо знал: агрономом он работать не будет. Но он хотел хорошо знать то, о чем писал. Он хотел быть специалистом, а не дилетантом в избранной области знаний. Если всерьез помогать людям вести хозяйство, его надо знать профессионально. Один из героев очерка «Сибирские встречи», раздосадованный газетчиками, пишущими о чем угодно и без знания дела, запальчиво спросит: «Почему журналисты из университета не обязаны проходить хотя бы годичную практику в колхозе или совхозе? Ну скажи: почему?» Леонид Иванов не хотел походить на газетчиков такого типа. Вслед за своим героем он был убежден: «Надо, чтобы в газетах работали не просто люди, умеющие писать без ошибок, а чтобы такие, у которых душа, понимаешь, — душа могла бы за дело болеть. А болеть она может только у того, кто сам лично, именно лично прочувствовал это».