Читать «Там, где горит земля» онлайн - страница 54

Гедеон вжался в угол, вцепившись в поручень и сиденье с такой силой что, наверное, оторвать его можно было только вместе с металлом. Для радиста не существовало ничего, кроме кромешного ужаса за тонкой броней «Медведя», который тянул к юноше скользкие щупальца. В эти минуты его можно было пугать смерть–ротой, трибуналом или немедленным расстрелом – Гедеону было все равно, остались только всепоглощающий страх и понимание, что как только он отпустит поручень и хотя бы краем глаза посмотрит в триплекс – тут и настанет конец.

Ещё выстрел. И ещё один. Пустые гильзы перекатывались по полу, звеня при каждом рывке броневика – мехвод бросал машину резкими рывками из стороны в сторону, то выжимал под полсотню километров, то резко тормозил, уходя из вражеских прицелов. Тесный отсек наполнялся вонючим туманом, от которого рвота подступала к самому горлу – башенный вентилятор не успевал вытягивать пороховую гарь.

— Справа на час — два «укорота», берём крайнего! Упреждение на корпус!

— Осколочный зарядил, «иглы» кончились! Прицел взял!

Выстрел, затвор извергает порцию дыма, новая гильза со звоном летит на железный пол.

Снаружи что‑то стучало по броне, безобидно и часто, словно… словно хоровод серых козлят скакал вокруг, колотя коваными копытцами по бортам. Гедеон истерически рассмеялся, представив это зрелище — посреди поля боя серенькие животные, весело выбивающие искорки из «Медведя» маленькими подковками.

— Долбанулся, — пробормотал наводчик, мельком глянув на радиста, который съежился на жёстком сиденье и то дико смеялся, то тонко, протяжно выл, роняя струйки слюны, выпучив красные от гари глаза в животном ужасе. – Умом поехал!

— К пулемету, тварина! – гаркнул Гедеону командир, хватаясь за пистолет. – Сожгут же щас к хренам из окопов! Пристрелю!

Но, поняв, что радист его просто не слышит, уйдя в собственный мир беспросветных кошмаров, командир плюнул и, страшно ругаясь, потянулся к пулемету, которым должен был действовать как раз Гедеон. Офицер дал одну длинную очередь, другую, ворочая тяжелый ствол и шипя ругательства пересохшим горлом.

А затем мир взорвался ослепительной вспышкой. И все померкло

***

— С кем имею честь? – не очень вежливо отозвался Поволоцкий. Как человек прогрессивный, он поддерживал идеи равноправия и умеренного феминизма, но категорически не принимал присутствие женщин в армии. С одной стороны Александр понимал, что при размахе мобилизации и военных действий страна не может заполнить все потребные вакансии мужчинами. С другой – пресловутая «гусарщина» слишком часто закидывала в армию истеричных суфражисток или, что ещё хуже, романтических дам, которые ожидали чего‑то наподобие открыток тысяча восемьсот семидесятых. Сестры милосердия в элегантных халатах, симпатичные молодые люди с аккуратными перевязками, цветы в вазах и прочая благость. Столкновение с реальностью оказывалось куда менее приятным. Пока не вступила в силу Доктрина с её тщательной регламентацией и отбором персонала, Александр навидался экзальтированных дам, приехавших в качестве добровольцев по линии Красного Креста, которые падали в обморок от одного запаха полостных операций или бились в истерике, увидев скоростную ампутацию.