Читать «Там, где горит земля» онлайн - страница 117

Визокамера и микрофоны подхватывали слова императора, передавали их по проводам на ретрансляционные станции. Домашние радиоточки, громкоговорители в публичных местах, «новостники$1 — все средства информации несли слово Императора. И без преувеличения можно было сказать, что сейчас Константина слушал весь мир.

— И ещё им будет очень нужна вера. Вера в то, что их дело – священно, что все мы верим в их успех, в их мужество и силу духа. В этой войне не будет договоров и компромиссов, потому что враг намерен вести её на полное уничтожение, и нам придется ответить ему тем же.

Пресс–секретарь беззвучно завыл, тавтология «вера в то, что мы верим» поразила его в самое сердце.

— В этот день моряки и лётчики, под знамёнами России и Конфедерации, определят, кто будет победителем, а кто исчезнет с лица земли. Поэтому, сейчас я обращаюсь к вам с просьбой, ко всем, кто слышит меня. Я говорю не как император, а как человек, один из многих. Один из тех, за кого будут сражаться наши воины. Друзья мои, помолимся за тех, кто идёт на смертный бой. За крепость их рук, за их мужество и стойкость. Пусть каждый, моряк ли он, подводник или авиатор знает, что сейчас мы все с ними – нашими молитвами, помыслами, надеждами. И ещё… каждый, кто сейчас смотрит в лицо смерти… помните, что между нелюдью под черно–белым флагом и множеством хороших, честных людей стоите только вы.

Голос императора слегка дрогнул. И после паузы, кажущейся бесконечной, Константин повторил, очень тихо:

— Только вы…

Трансляция закончилась. Что‑то забормотал диктор, но Зимников уже выкрутил регулятор громкости, приглушая звук.

— Да–а-а… — басовито прогудел отец Афанасий, бывший диакон, и размашисто, без всякой рисовки перекрестился. – Этот человек был рожден для патриархии!

***

Море волновалось, бурлило, цеплялось за серые борта кораблей пенными щупальцами. Тем более странным казался почти полный штиль — ни ветерка, лишь редкие слабые дуновения, как дыхание ребенка. От этого море не просто нервировало, оно откровенно пугало, будто стихия обрела волю и жадно пыталась добраться до исконных сухопутных врагов. Томас незаметно поежился, поневоле радуясь, что никакая вода не доберётся до палубы «Левиафана».

С тридцатиметровой высоты зрелище конвоя был прекрасно. Уродливо, страшно, угрожающе, и все же прекрасно, как любое грандиозное предприятие, требующее слаженной работы — без преувеличения — миллионов людей. Десятки крупных транспортов вытянулись в три длиннейшие колонны, идущие ровными линиями до самого горизонта. Более мелкие корабли сновали вокруг, как рыбы–лоцманы вокруг акул, охраняя, сопровождая, готовясь защищать и прикрывать.

В небе реяли самолеты поддержки, те, кто пойдет в первом эшелоне, принимая на себя возможный удар коварного противника. Хотя нет, не возможный…

Неизбежный.

Прямое радио- или проводное сообщение через портал было невозможно, новости и донесения передавались «по старинке», через курьеров, разумеется, в строгой секретности. Но тем не менее весь конвой уже знал, что аборигены решили ещё раз стукнуться лбом в стену, организовав грандиозную морскую битву. Шепотом передавались сообщения об американском «Эшелоне», о выдвижении имперского флота из баз Баренцева моря. Мелькали чуждые и неприятные названия «Индига», «Мезень», «Мурманск». Было очевидно, что и на этот раз все закончится большой вражеской кровью при символическом ущербе транспортам. И все же…