Читать «Кураж. В родном городе. Рецепт убийства» онлайн - страница 3

— Ни черта подобного! — отрезал Тик-Ток, открыто его недолюбливавший. — Десять фунтов — это десять фунтов, а миссис Арт купается в деньгах да еще носик задирает. Если кто-нибудь увидит, как я с ней здороваюсь, — ему здорово повезет.

— Это было бы знаком уважения, — упрямился Питер. Стараясь избежать воинственного взгляда Тик-Тока, он взирал на нас со слезами на глазах.

Я сочувствовал Тик-Току. Наравне с ним я нуждался в деньгах. А миссис Арт обдавала меня, как и остальных рядовых жокеев, особой, свойственной ей одной ледяной холодностью. Если мы соберем ей по пятерке в память об Арте — она не оттает, эта светлоглазая ледяная статуя с соломенными волосами.

— Миссис Арт не нуждается в наших подачках, — сказал я. — Вспомните: прошлой зимой она купила себе норковую шубку и отгородилась ею от нас. И кого она знает по именам? Одного-двух. Давайте лучше закажем Арту венок и сделаем что-нибудь полезное в память о нем. Такое, что он одобрил бы, — например, горячие души в здешней душевой.

На угловатом лице Тик-Тока отразилось удовольствие. Питер Клуни взглянул на меня с печальным упреком. Остальные покивали, соглашаясь.

Грэнт Олдфилд свирепо проворчал:

— Он, наверно, из-за того и застрелился, что эта бледная шлюха не пускала его к себе в постель.

Все примолкли удивленно. «Год назад, — подумал я, — мы, наверное, рассмеялись бы. Но год назад Грэнт Олдфилд произнес бы это со смехом, пусть и вульгарным, но без столь грубой мрачной злобы».

Как и все мы, я понимал, что он ничуть не интересовался интимными подробностями супружества Мэтьюзов. Но Грэнта все сильнее и сильнее сжигала какая-то внутренняя ярость. И в последнее время он едва мог сделать самое обычное замечание без того, чтобы не дать ей выход. Мы считали, все дело в том, что он, не добравшись в своей карьере до самого верха, стал опускаться вниз по лестнице успеха. Грэнт всегда был честолюбив и жесток, и в скачке у него выработался соответствующий стиль. Но стоило ему, победив несколько раз подряд, привлечь к себе наконец внимание публики, и один из тренеров высшего класса Джеймс Эксминстер стал регулярно занимать его в скачках — что-то произошло, и все испортилось. Он потерял работу у Эксминстера, и другие тренеры стали приглашать его все реже и реже. И сегодня — единственной скачкой, где он был занят, должна быть та, которую отменили.

Грэнт был смуглым, волосатым мужчиной лет тридцати, скуластый, с широким искривленным носом. Мне приходилось терпеть его общество гораздо чаще, чем хотелось бы: из-за того, что за нашими жокейскими костюмами присматривал один и тот же служитель, на всех скачках наши места в раздевалке были рядом. Грэнт, не спросив разрешения и не поблагодарив потом, часто брал мои вещи. А если ему случалось что-нибудь сломать или испортить — категорически отрицал это.

Года два назад, когда я с ним познакомился, меня забавляли его насмешки. Но сейчас я был сыт по горло его мрачными вспышками, его грубостью и несносным характером.