Читать «Не много ли для одной?» онлайн - страница 88

Прилетел Сергей. И, благодаря ему, Василия не анатомировали. Заключение: «Саркома легких». В морг я поехала с братом Гошей и еще трое соседей. Пока его мыли, глядела и думала: «Такой сильный мужчина, а ворочают его две женщины». Перед, голову помыли, хотели обтирать, я попросила помыть спину. Они вроде забыли. Повернули, помыли, побрили, надели все вещи из магазина. Одна говорит: «Сейчас можно под венец». Он не похож на покойника.

Когда подъезжать стали, шофер говорит: «Тетя Шура, держите Тамару Ефимовну, хоть она будет ругать, бить, а вы держите, это зло ей даст сопротивление».

А про Нину я из головы выпустила, с Тамарой вожусь, Нина как крикнула и повалилась. Спасибо, ее директор был с женой и Коля. Усадили ее в машину и увезли в Кировский роддом. Похороны были жуткие. Весь поселок, все свободные от работ шофера. Музыка играла. А когда перестала, автомашины выстроились по дороге и дают сирены. Волосы подымались от их сирен. Тамару вели под руки.

Назавтра поехали на его могилу, а на березу сел ворон и так кричал, что не по себе было каждому. Мать подошла, выпила, блин взяла, и ворон исчез. Василию сделали гроб малой. Гоша на Бутовке переделывал. Бабки сказали: еще будет покойник. Нина родила мальчика, назвали Антоном. Прожил он один месяц и внезапно заболел. Вызвали скорую, увезли в кировскую больницу, а оттуда привезли в гробу. Такой мальчик хороший. Схоронили рядом с дедом Васей.

Потом родила Нина девочку, назвала Олесей. Через девять месяцев заболела и Олеся, ей головку долбили за ушком. Пункцию брали. У такой крошечки. Прямое переливание делали крови. У отца брали четыре раза кровь. Выжила девочка и сейчас живет. Бегает, разговаривает. Вот уже два года, а Нина все еще кормит грудью. Просила я ее, чтоб привезла к нам на время, но она и слушать не желает, боится, как бы не умерла.

Приезжала Нина одиннадцатого января. Я радехонька: хоть племянница рядом вместо своих деточек. Достала ей капусты из погреба пластиками, моркови, свеклы, положила конфет. А она их не взяла, говорит: «У Олеси такой запор бывает». Просила помянуть отца, он родился двадцать первого января. Сестрица улетела в город Минводы к Сергею. Улетела двадцать пятого декабря, вот и приехала Ниночка к нам за материнской пенсией. Свои деньги они отдали матери на покупки.

Так и живем мы вдвоем со Степаном. Я сегодня приехала от матери, где была два дня. Он спит, половики собраны. В хате тепло. Я переоделась, слышу, встает пить, меня материт на чем свет стоит. Я не показалась. А когда он уснул, пошла носить уголь на ночь. Собаку накормила.

Разделась, села, орехи щелкаю, смотрю, опять встает. «Ты как вошла?» Я говорю: «Ногами, а ты почему так напился?» — «У Вовки Нестерова был на именинах». — «А где деньги?» — «Я их пропил в тот же день». — «А если бы я неделю не приехала?» — «Я бы на картошке прожил». Я еще раз уверилась, что его уже не исправить никогда. Можно продлить его жизнь, не доверяя ему денег. Чтоб не ругался, расходовать сразу на питание и на все, что может скрасить нашу жизнь. Купить подсобное хозяйство, заставить полюбить это дело. Можно купить одну белую и твердо сказать: все на этом. И он должен понять, что для него я желаю только хорошего, чтоб не ушел он за сынами. Одиночество будет невыносимое.