Читать «Собрание сочинений. Т. 17. Лурд» онлайн - страница 62

— Я хочу натереть ему виски, — повторила сестра Гиацинта. — Помогите мне.

В эту минуту вагон сильно качнуло, и больной от толчка упал вниз лицом.

— Ах, боже мой! Помогите мне, поднимите его!

Больного подняли, он был мертв. Пришлось посадить его в угол, прислонив спиной к перегородке. Он сидел прямо, застывший, окоченевший, и только голова его слегка качалась от каждого толчка. Поезд мчался дальше с тем же громыханьем, а паровоз, видно, от радости, что путь подходит к концу, пронзительно свистел, прорезая безмолвие ночи ликующими фанфарами.

Прошли полчаса, которым, казалось, не будет конца, — и вот путешествие с мертвецом окончилось. Две крупные слезы скатились по щекам сестры Гиацинты; сложив руки, она стала молиться. Весь вагон содрогался от ужаса перед страшным спутником, которого слишком поздно привезли к святой деве. Но надежда превозмогала муки, и хотя у несчастных, скученных в этом вагоне, вновь пробудились страдания, усугубляемые невероятной усталостью, торжественное вступление на землю чудес ознаменовалось радостной молитвой. Больные запели «Ave maris stella»; иные плакали от боли, иные выли, шум возрастал, и жалобы сменились надеждой.

Мария вновь схватила руку Пьера своими дрожащими пальчиками.

— Ах, боже мой! Этот человек умер, а ведь я сама так боялась умереть, не доехав!.. И вот мы наконец прибыли.

Священник дрожал, как в лихорадке, так велико было его волнение.

— Вы должны исцелиться, Мария, и я тоже исцелюсь, если вы помолитесь за меня.

Паровоз свистел все громче в голубоватой мгле. Они приближались к цели, на горизонте светились огни Лурда. Весь вагон затянул песнопение о Бернадетте; то была приводящая в экстаз, бесконечная, одуряющая жалоба в шестьдесят куплетов, с припевом «Ave Maria».

ВТОРОЙ ДЕНЬ

I

На вокзальных часах, освещенных рефлектором, было двадцать минут четвертого. Под навесом платформы, длиною в сотню метров, взад и вперед шагали в ожидании людские тени. Вдали, в темных полях, виднелся лишь красный сигнальный огонь.

Двое шагавших остановились. Тот, что повыше, преподобный отец Фуркад, крепкий шестидесятилетний старик в черной пелерине с длинным капюшоном, священник общины Успения, ведавший всенародным паломничеством, приехал накануне. Своей красивой головой, властным взглядом светлых глаз и густой седеющей бородой он напоминал военачальника, пламенно стремящегося к победе. Он слегка волочил ногу, скованную внезапным приступом подагры, и опирался на плечо своего спутника, доктора Бонами; врач, приземистый человек с гладко выбритым, спокойным лицом, тусклыми, мутными глазами и крупным носом, работал в бюро регистрации исцелений.

— Что, белый поезд сильно опаздывает, сударь? — спросил отец Фуркад начальника станции, выбежавшего из служебной комнаты.

— Нет, ваше преподобие, самое большее на десять минут. Он будет здесь в половине четвертого… Но меня беспокоит поезд из Байонны, он должен был уже пройти.

И он побежал отдать какое-то распоряжение, а затем вернулся; это был худой, нервный и беспокойный человек; во время больших паломничеств его охватывало лихорадочное возбуждение, он круглые сутки оставался на ногах. В то утро, помимо обычной работы, он должен был принять восемнадцать поездов, более пятнадцати тысяч пассажиров. Серый и голубой поезда, вышедшие первыми из Парижа, уже прибыли в положенное время. Но опоздание белого поезда осложняло положение, тем более что ничего не было известно и о прибытии экспресса из Байонны; естественно поэтому, что начальнику станции приходилось зорко следить за всем, что происходит, и держать весь персонал наготове.