Читать «Собрание сочинений. Т. 17. Лурд» онлайн - страница 32

Это было сказано очень просто, но в словах ее звучала такая ирония, что Пьер, казалось, угадал, в чем дело. Он знал, что г-жа Вольмар совсем не религиозна и ходит иногда в церковь, только чтобы вырваться на свободу; чутье подсказало ему, что ее ждут в Лурде. Скромная и пылкая, с огненными глазами, пламя которых она скрывала под маской холодного равнодушия, эта женщина, видимо, устремлялась навстречу своей страсти.

— А я, — сказал Пьер, — сопровождаю подругу детства, несчастную больную девушку… Я рекомендую ее вашему вниманию, поухаживайте за ней…

Госпожа Вольмар слегка покраснела, и Пьер все понял. Раймонда стала расплачиваться за завтрак, держась уверенно, как молодая особа, хорошо знающая цены, а г-жа Дезаньо увела г-жу Вольмар. Официанты суетились, столы пустели, публика, услышав звонок, бросилась на перрон.

Пьер также заторопился, но ему пришлось снова задержаться.

— А, господин кюре, — воскликнул Пьер, — я видел вас перед отъездом, но не мог к вам подойти и поздороваться.

Он протянул руку старому священнику, смотревшему на него с добродушной улыбкой. Аббат Жюден служил в Салиньи, небольшой коммуне департамента Уазы. Он был высокого роста, полный, с широким розовым лицом, обрамленным седыми кудрями; чувствовалось, что это благочестивый человек, здоровый телом и духом. Спокойный и простодушный, он твердо, непоколебимо верил, как верят дети, не зная ни борьбы с сомнениями, ни страстей. С тех пор как лурдская богоматерь исцелила его от болезни глаз — прогремевшее чудо, о котором не переставали всюду говорить, — вера его стала еще более слепой и умиленной, исполненной неизъяснимой благодарности.

— Я рад, что вы с нами, мой друг, — проговорил он тихо, — молодым священникам очень полезно такое паломничество… Мне говорили, что иногда их обуревает дух возмущения. Вот вы увидите, как молятся все эти бедняки, и это зрелище вызовет у вас слезы… Как не покориться воле божьей, когда столько страждущих могут обрести исцеление и утешиться!

Аббат также сопровождал больную. Он показал купе первого класса, на дверях которого висела карточка с надписью: «Оставлено для г-на аббата Жюдена». И понизив голос добавил:

— Это госпожа Дьелафе, знаете, жена банкира. Их имение, богатейшее поместье, в моем приходе, и когда они узнали, что пресвятая дева отметила меня своей милостью, то просили предстательствовать перед нею за бедную больную. Я уже отслужил две обедни, воссылая пламенные молитвы… Поглядите, вон она лежит. Больная непременно хотела, чтобы ее вынесли из вагона, хотя будет трудно внести ее обратно.

На перроне, в тени, действительно стояло нечто вроде длинного ящика, и в нем лежала красивая женщина лет двадцати шести, с правильным овалом лица и прекрасными глазами. Ужасная болезнь поразила ее: утрата организмом известковых солей повлекла за собой медленное разрушение всего костного остова. Два года назад, разрешившись от бремени мертвым ребенком, она почувствовала легкую боль в позвоночнике. Вследствие деформации костей она стала как будто меньше, тазовые кости сплющились, кости рук и ног укоротились, позвонки осели; в конце концов она превратилась в жалкое подобие человека, в нечто текучее, чему нет названия; ее должны были переносить на руках с чрезвычайными предосторожностями, из опасения, как бы она тут же не растаяла. Голова ее была по-прежнему красива, но лицо словно окаменело, поражая своим бессмысленным и тупым выражением. Сердце невольно сжималось при взгляде на это жалкое подобие женщины, и не столько от вида несчастной, сколько от роскоши и богатства, окружавших ее даже на смертном одре, — от этого обитого стеганым голубым шелком ящика, от покрывала из дорогих кружев, чепчика из валансьена.