Читать «Собрание сочинений. Т. 17. Лурд» онлайн - страница 268

— Я сделал тебе больно, голубчик?

— Нет, нет, господин аббат, мне пришлось много ходить, я сегодня очень устал.

Гюстав грустно улыбался своей умной улыбкой. Потом он забился в свой уголок и закрыл глаза, разбитый этим ужасным путешествием.

— Мне, понимаете ли, — продолжал г-н Виньерон, — вовсе не хочется умирать здесь от скуки, между тем как жена и сын без меня вернутся в Париж. Но тут уж ничего не поделаешь — жить в гостинице я больше не хочу, к тому же я был бы вынужден еще раз заплатить за три места, раз они не хотят ничего слушать… А жена у меня бестолковая. Она не сумеет вывернуться из затруднительного положения.

Тут он впопыхах стал подробнейшим образом наставлять г-жу Виньерон, что и как она должна делать во время поездки, как ей войти в квартиру, как ухаживать за Гюставом, если у него будет приступ. Послушно и немного растерянно она отвечала на все:

— Да, да, мой друг… Разумеется, мой друг…

Но вдруг им снова овладел гнев.

— В конце концов, будет действителен мой билет или не будет? Да или нет? Я хочу знать… Надо найти этого начальника станции!

Он снова бросился в толпу и вдруг увидел на перроне костыль Гюстава. Это было уж слишком, он воздел руки к небу, призывая его в свидетели, что ему никогда не избавиться от хлопот, потом швырнул костыль жене и ушел вне себя, крикнув ей:

— Возьми! Ты вечно все забываешь!

Больные все прибывали, и так же, как в день приезда, вдоль перрона по путям бесконечной чередой выстроились носилки и повозки. Снова прошли вереницей все отвратительные болезни, все виды язв и уродства; число и серьезность их нисколько не уменьшились, а несколько выздоровлений были лишь скромным светлым пятном на фоне мрачной действительности. Больных увозили такими же, какими привезли. Маленькие тележки с убогими старухами, в ногах у которых лежало их добро, звенели на рельсах. Носилки, где лежали завернутые в одеяла тела с бледными лицами и блестящими глазами, покачивались на ходу среди толчеи. Кругом царили безумная, бессмысленная спешка, невероятное смятение, сыпались вопросы, раздавались оклики, народ бегал или толкался на месте, словно стадо, которое не находит ворот своего хлева. Санитары теряли голову, не зная, куда идти, а тут еще раздавались тревожные предупреждения железнодорожных служащих, каждый раз пугая и без того растерявшихся людей.

— Осторожно, осторожно, эй, вы там!.. Поторапливайтесь! Нет, нет, не переходите!.. Поезд из Тулузы! Поезд из Тулузы!

Пьер, вернувшись на перрон, снова увидел г-жу де Жонкьер и остальных дам — они продолжали весело разговаривать. Рядом с ними стоял Берто, которого отец Фуркад остановил, чтобы поздравить с образцовым порядком во время паломничества. Бывший судья, весьма польщенный, поклонился.

— Не правда ли, преподобный отец, хороший урок республике? Когда в Париже празднуется какая-нибудь кровавая дата их гнусной истории, толчея бывает такая, что дело доходит чуть не до смертоубийства… Пусть приедут сюда, поучатся!

Ему было всегда приятно хоть чем-нибудь досадить правительству, заставившему его подать в отставку. Он был безумно счастлив, когда в Лурде бывал особенно большой наплыв верующих и создавалась давка. Между тем его не удовлетворяли результаты политической пропаганды, которую он вел ежегодно в течение трех дней. Его брало нетерпение, все шло недостаточно быстро. Когда же лурдская богоматерь вернет монархию?