Читать «Собрание сочинений. Т. 17. Лурд» онлайн - страница 249

Ее сухое и суровое лицо расплылось в любезной улыбке, она ласкающим взглядом смотрела на удостоенную чуда. Мимо прошел ее муж, и она окликнула его:

— Посмотри, мой друг! Это мадемуазель, мадемуазель…

На гладком одутловатом лице Мажесте отразилась радостная благодарность.

— В самом деле, мадемуазель, я и выразить не могу, какой чести мы удостоились… Мы никогда не забудем, что ваш папаша жил у нас. Уже многие нам завидуют.

А г-жа Мажесте тем временем останавливала других жильцов, выходивших из гостиницы, подзывала тех, кто уже усаживался за стол, и, дай ей волю, призвала бы всю улицу в свидетели того, что именно у нее пребывало чудо, со вчерашнего дня восторгавшее весь Лурд. Понемногу собралась целая толпа, и каждому она шептала на ухо:

— Посмотрите, это она, та самая молодая особа, знаете…

Вдруг, что-то вспомнив, она воскликнула:

— Сбегаю в магазин за Аполиной, она должна взглянуть на мадемуазель.

Но тут Мажесте, державшийся с большим достоинством, остановил жену:

— Не надо, оставь Аполину в покое, она занята с тремя дамами. Мадемуазель и почтенные господа, несомненно, купят что-нибудь, прежде чем покинуть Лурд. Так бывает приятно впоследствии любоваться маленькими сувенирами! А наши клиенты всегда покупают все только у нас, в магазине при гостинице.

— Я уже предлагала свои услуги, — подчеркнула г-жа Мажесте. — И снова предлагаю. Аполина будет так счастлива показать мадемуазель все, что у нас есть самого красивого, и по чрезвычайно сходным ценам! О, прелестные, прелестные вещицы!

Марию начинала раздражать эта задержка, а Пьеру причиняло подлинное страдание все возраставшее любопытство окружающих. Что до г-на де Герсена, то он был в восторге от популярности и успеха своей дочери. Он обещал заглянуть в магазин на обратном пути.

— Конечно, мы купим несколько безделушек. Сувениры для себя и в подарок знакомым… Но позднее, когда вернемся.

Наконец они вырвались и пошли по аллее Грота. После двух ночных гроз установилась великолепная погода. Свежий утренний воздух благоухал, весело сияло яркое солнце. С деловитым видом сновали по улицам люди, радуясь, что живут на свете. Какой восторг ощущала Мария, для которой все было ново, прекрасно, неоценимо! Утром ей пришлось занять у Раймонды ботинки, потому что она побоялась положить в чемодан свои из суеверного страха, как бы они не принесли ей несчастья. Ботинки так красиво облегали ногу, она с детской радостью прислушивалась к бодрому постукиванию каблучков по тротуару. Ей казалось, что она еще никогда не видела таких белых домов, таких зеленых деревьев, таких веселых прохожих. Все ее чувства необычайно обострились: она слышала музыку, ощущала еле уловимые запахи, жадно глотала воздух, словно вкушая сочный плод. Но самым приятным, самым сладостным для нее было гулять под руку с отцом. Никогда еще она не испытывала такой радости, — ведь она мечтала об этом годами, считала несбыточным счастьем, усыпляла мыслью об этом свои страдания. Теперь мечта осуществилась, сердце Марии ликовало. Девушка прижималась к отцу, старалась держаться прямо, хотела быть красивой, чтобы он гордился ею. И он действительно был очень горд, он чувствовал себя таким же счастливым, как и она, желал, чтобы все ее видели: в нем ключом била радость оттого, что она, его дочь, его кровь, плоть от плоти его, сияет молодостью и здоровьем.