Читать «Атланты и кариатиды» онлайн - страница 4

— Родительская наивность. Думаете, вы таким образом убережете его от прикладывания? Ему же не пятнадцать, а двадцать пять.

— Скажи, пожалуйста, все, кого балует судьба, так витают в облаках?

Максим улыбнулся. Они подошли к винному отделу, где в этот вечерний час стояла изрядная очередь, и философствовать тут было неуместно.

— Коньяк? — спросил Максим.

— На коньяк у меня не хватит штанов, — раздраженно и громко сказал Шугачев.

— Я же с тебя штаны не снимаю, — тихо упрекнул друга Максим. Очередь обернулась к ним. С доброжелательными улыбками посмотрели на Шугачева и хмуро — на Максимово новое пальто и шляпу.

Из винного отдела Максим направился к колбасному.

Шугачев, который любил вкусно поесть, нерешительно отговаривал:

— Не надо, Максим. Выдаст Поля и тебе и мне, что ты несешь не только выпивку, а и закуску. Обижает это ее.

— Стареешь ты, Витя.

— Почему?

— Делить начинаешь на мое и твое. Раньше мы делили? Зачем Поле знать детали?

Виктор вздохнул.

— А вообще — стареем.

Молодая женщина из очереди обернулась, оглядела их обоих совсем другими глазами, чем те, в винной очереди, улыбнулась.

Выйдя из гастронома, Максим сказал:

— Никак я не доберусь до этого магазина.

— В смысле?

— Предложить им новый интерьер. Для самообслуживания у них все спланировано бездарнейшим образом. Какой-то чиновник поставил одну-единственную цель — контроль. Все остальное не помогает покупателям и продавцам, а мешает.

— Какой только мурой ты не забиваешь себе голову!

— Какая же это мура, Витя? Это культура города. Эстетика, условия быта…

— Но я в первый раз слышу, чтоб главный архитектор расставлял прилавки.

— Кроме всего прочего, я здесь постоянный покупатель, И я люблю свой город. Равнодушие — примета лености ума, дорогой коллега.

— Пора торговцам иметь своих дизайнеров.

— Сперва надо растолковать им, что это такое.

— А я ненавижу самообслуживание. Видно, морально к нему не подготовлен. Вот сейчас… Я ничего не купил, а на контроле толстая баба обшаривает взглядом мои карманы. Противно и обидно. Начинаешь чувствовать себя вором. И хочется в самом деле что-нибудь стащить. Когда-нибудь суну-таки в карман банку хрена или горчицы.

Максим засмеялся. Потом подумал, что Шугачев всегда верен своей натуре. Архитектор он не хуже его, может быть, даже лучше, вкладывает в работу всю душу. А вот из-за того, наверное, что, кроме своего проекта, ничего больше вокруг не видит и не хочет видеть, что не хватает ему широты мышления, размаха, а главное — смелости, прописан на всю жизнь в рядовых.

В одном Карнач завидовал Шугачеву — его семье. Подшучивал над его усердием: пятеро детей! В наше время это подвиг. Но любил шугачевских ребят, шумных, веселых, внешне как будто не очень воспитанных, а на самом деле добрых и душевных, как родители. И особенно любил хозяйку. Для Поли весь смысл жизни — в заботе о детях и о людях вообще.

За много лет Максим никак не мог уяснить своего отношения к квартире Шугачевых. Эстет, человек с тонким чувством соразмерности, пропорции, он терпеть не мог плохой мебели, разнокалиберной, неуклюжей, непродуманных интерьеров. Особенно его возмущали разнобой и безвкусица в квартирах коллег, прямая обязанность которых — воспитывать хороший вкус у других.