Читать «Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв.» онлайн - страница 183

Стабилизировалась и экономическая ситуация в королевстве. Понесшие убытки во время Фронды, испытавшие страх перед возможным судебным преследованием финансисты после возвращения кардинала вновь осознали себя хозяевами положения. Такова уж была особенность развития французского капитализма под прикрытием абсолютной монархии, когда главную роль в этом процессе играли чиновники и представители финансового мира. Никогда еще они не ощущали так полно свою значимость, никогда так широко не афишировали своего богатства. Одновременно с их доходами росло и благосостояние королевства, пополнялась государственная казна.

Кардинал назначил сразу двух сюринтендантов финансов: Фуке и своего друга Абеля Сервьена. Если для уже престарелого Сервьена это была почетная должность, то энергичный Никола Фуке нес всю ответственность за доходы государства и пользовался большим доверием у банкиров Франции и Европы. Под свои личные обязательства он получал огромные суммы. Основой политики Фуке был кредит без меры и совести. Ведь война с Испанией продолжалась, займы были необходимы, и кардинал закрывал глаза на действия сюринтенданта. В сущности, Фуке был талантливым взяточником, грабившим всех, кого только мог, Мазарини знал это, но терпел, так как при этом финансисте казна постоянно пополнялась. Фуке фактически был подотчетен первому министру, и тот с помощью сюринтенданта нажил огромное состояние: ко времени своей кончины Мазарини располагал фантастической суммой в 50 миллионов ливров.

Еще одним выдвиженцем кардинала являлся Жан-Батист Кольбер. Мазарини видел в Кольбере, находившемся у него в распоряжении с 1649 г., умного и способного человека, который мог послужить не только ему, но и на благо Франции. Природа не поскупилась на контрасты, столкнув лицом к лицу Фуке и Кольбера. Оба они, как и Мазарини, умели и любили работать, но Кольбер делал это с помощью феноменальной работоспособности, педантичности, умения усваивать массу информации, а Фуке больше полагался на интуицию и позволял себе время от времени расслабиться. Кольбера было невозможно обвинить в том, что за него делали многое заместители, а про Фуке такое говорили на каждом шагу. Буржуа Кольбер казался грубоватым тугодумом, а дворянин в третьем поколении Фуке был блестящим и галантным, обладал безукоризненно светскими манерами. Кольбер видел залог успеха в служении своему покровителю, в умении завоевать его абсолютное доверие и право распоряжаться от его имени. Его подъем к вершинам власти был сменой патронов: сюринтендант финансов во время Фронды Летелье — Мазарини — король. Фуке же отличала впечатлительность, он опрометчиво переоценивал свои возможности, что его впоследствии и погубило.

Как политик, Кольбер показал себя более сильным и ловким, чем Фуке. Наблюдательный Жан-Батист изо дня в день подбирал компрометирующие Фуке материалы, ждал своего звездного часа, чтобы нанести удар по противнику. Одновременно он разрабатывал программу, которую будет осуществлять, придя к власти. Она представляла собой создание новой финансовой системы, сокращение раздутого судейского аппарата, корректировку социальной структуры французского общества. По его мнению, в королевстве должен вырасти удельный вес полезных профессий — торговцев, мануфактуристов, людей, занятых в сельском хозяйстве и в военном деле. В результате можно будет содержать большую армию, обновить крепости, построить мощный флот, восстановить торговлю и промышленность. Первый министр все это ценил и не только доверил Кольберу исполнение своего завещания, по которому все состояние переходило в руки Людовика XIV, но и рекомендовал его королю. После смерти Мазарини управление всей Францией, кроме армии, находилось в руках Кольбера.