Читать «Сказки дальних странствий» онлайн - страница 11

…Все произошло во время ужина. Конечно, есть какое-то традиционное, почти принятое за правило размещение командиров за столом в кают-компании, но все же на каждом пароходе устанавливают свои отклонения от правил. На «Перове» в кают-компании стояло два стола на одной линии; за одним сидел капитан со своими помощниками, а за другим — старший механик с механиками и электромеханиками и радистами. Ну, а на «Чайковском» кают-компания большая, столов в ней много: отдельно сидел штурманский состав, отдельно — пассажирская служба, отдельно — механики, и был капитанский стол, где по правую руку садился первый помощник, по левую — главный механик, а четвертый стул, напротив капитана, считался гостевым…

Редко так бывает, чтобы в кают-компанию все приходили дружно на обед, а тут явились точно, и все в беленькой наглаженной форме, и только взялись за ложки, как дверь открылась, и вошел Лука Иванович с новым капитаном. Все встали, хотя обычно этого не делали, потому что едва появлялся в дверях Лука Иванович, то тут же слышалось: «Сидите, сидите»; к этому так привыкли, что даже и не пытались встать…

Наступила минута молчания, и я наконец сумел разглядеть Сабурова: он был высок, во всяком случае таким казался рядом с Лукой Ивановичем, округлые щеки до половины прикрывали кудрявые баки, крепкие скулы выбриты досиня, взгляд коричневых глаз цепкий, острый; одет он был на этот раз в белый форменный китель с великолепными галунными нашивками на рукавах и медными, до блеска начищенными пуговицами.

— Товарищи офицеры, — сказал Лука Иванович, и тут же ему не хватило воздуха, он закашлялся, прижал платок к губам и, только вновь вздохнув, закончил фразу. — Разрешите представить вам нового капитана «Чайковского» — Николая Николаевича Сабурова. Прошу любить и жаловать.

Николай Николаевич кивнул всем нам, и опять наступила тишина; видимо, никто не знал, является ли этот кивок одновременно и командой, разрешающей сесть, или надо ждать еще одного указания; все так и стояли над своими тарелками.

А тем временем Лука Иванович обошел стол, сел на гостевое место, а Николай Николаевич шагнул к капитанскому стулу, взялся за его спинку и только тогда увидел, что мы все еще стоим.

— Прошу, — удивленно произнес он, и по кают-компании прошелестел вздох облегчения.

Как только Николай Николаевич сел, наша буфетчица Соня, надевшая по такому праздничному случаю ярко-синюю мини-юбку с бубновым тузом на подоле — где она только ее выкопала! — полыхая от смущения всем своим широким лицом, понесла суповую вазу с борщом; она лихо ее поставила перед капитаном и не рассчитала — удар днища вазы о стол оказался слишком силен, борщ всплеснулся, и несколько бурых пятен расплылось на белом, отутюженном лацкане капитанского кителя. Соня замерла, краснота ее щек достигла катастрофического предела, по Николай Николаевич даже не взглянул в ее сторону, небрежным жестом промокнул салфеткой лацкан и тут же взялся за ложку.

— У нас завтра отход в одиннадцать, не так ли? — спокойно спросил он у Луки Ивановича.