Читать «Мой знакомый медведь» онлайн - страница 125

Медведи шли по распадку без всякой настороженности, ничего не опасаясь, ни к чему не прислушиваясь. Собаки по другую сторону гребня, видя возбуждение людей, нетерпеливо перебирали лапами, поскуливали. Но молодые медведи то ли не слышали их, то ли не обращали внимания.

Один из медведей увидел дупло в березе и заспешил к нему. Другой кинулся обгонять, и оба опять устроили потасовку, лапами выколачивая право первым заглянуть в дупло. Но так вместе и засунули туда и носы и лапы.

В дупле ничего интересного не оказалось.

— Ребятишки и есть ребятишки, — сказал опять Гераська.

А Витька подумал, что недаром итальянский биолог и палеонтолог Луиджи Амендоле пытается доказать, что человек происходит не от обезьяны, а от медведя.

«Почему самая любимая игрушка детей, — писал Луиджи Амендоле, — не обезьяна, а медвежонок? Почему человек обижается, когда его сравнивают с обезьяной, и добродушно ухмыляется, если кто-нибудь назовет его медведем? Почему слово „медведь“ нередко входит составной частью в названия городов, фамилии, имена (город Берн, например, имя Бернард, фамилии Орси, Орсини, созвездия Большая и Малая Медведицы и так далее), а слово „обезьяна“ — никогда?» Оказывается, ответ прост: да потому, что человек происходит не от обезьяны, а от медведя. Если говорить более научно, потому, что у человека и у урсидов общие предки.

Хоть Витька и считал, что это солидный заскок у Луиджи Амендоле, но ему было приятно, что у кого-то возникла такая теория, связанная с его любимым зверем.

Обождав, когда медведи отойдут подальше, Гераська дважды выстрелил вверх. Белым шариком замелькал поодаль заяц. Медведи вскинулись от выстрелов, но тут же спокойно побрели дальше. По молодости они не знали ружья, а к громким звукам вроде грохота прибоя или вулкана привыкли.

Разогнав зайцев, без приключений миновали гребень и сразу за ним встретили след медведя. Погнали по нему собак — не за медведем, а в пяту — и скоро нашли берлогу. Теперь, наученный горьким опытом, Витька подходил к ней осторожно и с ружьем. Но берлога была вырыта в земле и спрыгнуть к ней сверху, как спрыгнул медведь к берлоге под каменной плитой, было неоткуда. Четко видно — медведь вышел именно из этой берлоги. И все же Витька бросил в нее ком снега. В берлоге никто не шевельнулся. Витька пошарил в темноте большим суком.

— Обжегся на молоке — на воду дуешь, — засмеялся Гераська.

Витька вернулся к нарте, положил ружье, взял фонарик и опять подошел к берлоге. Записал, что медведь перегрызал зубами толстые корни, которые мешали ему рыть берлогу. Уже почерневшие огрызки корней торчали по краям входа. Витька с опаской посветил в берлогу. Пусто. Полез в нее. Ширина входа была семьдесят два сантиметра. В берлоге явно теплее, чем снаружи. Измерил высоту. От подстилки до земляного потолка — один метр десять сантиметров. Хотел измерить ширину, повел лучиком фонарика по земляным стенам позади себя — и отпрянул! В луче сверкнули медвежьи глаза. Но Витька не успел перепугаться — сообразил, что это медвежонок. Направил скакнувший в сторону луч и увидел: на возвышении, похожем на маленькую сцену, стояли на задних лапах, прижавшись пузечками к стене и вытянув вверх вдоль стены передние лапы, два медвежонка. Витька протянул к одному руку, но тут же отдернул: ударом маленькой лапы медвежонок так расцарапал ее, как, пожалуй, не сделал бы ни один кот.