Читать «Беспокойное сердце» онлайн - страница 252

Мне известно, что после смерти Куприянова руководители теперь уже Карельской Автономной Социалистической Республики передали две объемные тетради с его записями, сделанными им во время пребывания в тюрьме, Шелепину, а тот — Брежневу. В записях утверждалось, что и Андропов приложил свою руку к тому, что некоторые ленинградцы оказались среди репрессированных.

Что было сделано с этими тетрадями, каков их дальнейший путь, никому и ничего не известно. Их можно было передать в прокуратуру, а можно было и поберечь на всякий случай, дав знать Андропову, что они существуют.

Но это еще не все. В середине шестидесятых годов часть бывших ленинградцев открыто обратились в Центральный Комитет с письмом, в котором обвиняли Андропова в тех же самых проступках. Это письмо было передано для проверки в Комитет партийного контроля, а последний в ходе расследования обратился в Комитет государственной безопасности, ко мне лично, с просьбой дать заключение по этому письму.

У нас с Андроповым никогда не было близких отношений. Мы знали друг друга, но наши пути пересекались крайне редко. Однако в тот момент, когда Андропов узнал о поступившем письме, он стал искать подходы ко мне и, конечно же, обратился к Шелепину. У них отношения были более дружескими. Он пытался через Шелепина воздействовать на содержание моего ответа и дипломатично просил, чтобы Шелепин проследил за правильностью и точностью изложенных фактов. Ко мне лично он никогда не обращался, хотя все происходившее его долго беспокоило.

После того как было установлено, что часть сведений действительно имела место (однако главным виновником репрессий Андропов, конечно же, не был), я передал наше заключение первому заместителю председателя Комитета партийного контроля при Центральном Комитете партии Сердюку. И вскоре был освобожден от должности, так что судьба разбирательства в Комитете партийного контроля мне не известна.

Склонен думать, что возникшее положение Брежнева в высшей мере устраивало. Миронов ушел в мир иной, Цинева и Цвигуна он не мог предложить на пост председателя. Это было бы уж слишком прямолинейно. Партийный актив плохо воспринял бы такой шаг. Секретарь ЦК Андропов был наиболее подходящей фигурой. Он не был родом из Днепропетровска, «человеком Брежнева» его никто не называл, за его плечами была хорошая школа дипломатической и партийной работы.

В последующем Брежнев сделал еще несколько шагов, чтобы приблизить к себе Андропова и сделать его еще более обязанным ему. Андропов вначале становится кандидатом, а затем и полноправным членом Политбюро. Впервые после Берии председатель КГБ приобретает слишком большую власть в стране, и не только председатель, но и КГБ в целом повышает свои акции.

Однако подлинной самостоятельности у Юрия Владимировича было очень мало. Цинев и Цвигун следовали за ним по пятам. Даже когда председатель КГБ ездил в аэропорт провожать или встречать генерального секретаря, они сопровождали своего шефа. Хотя общее число заместителей перевалило за десяток, двум первым заместителям нечего было делать на аэродромах и вокзалах. Дорого это обходилось государству. Я вообще не могу себе представить, как с таким количеством заместителей можно оперативно работать. Оперативность уступала место бюрократизму.