Читать «Бурное лето Пашки Рукавишникова» онлайн - страница 6

Даже Серёга, этот Пашкин хвост и липовый дружочек, тоже смеялся.

И, прикрывая рукой зад, с наслаждением треснув по пути по Серёгиной безвинной шее, опозоренный, побитый Пашка бросился домой. Замелькал громадной прорехой и синими трусиками в ней.

Ему хотелось забиться куда-нибудь в тёмный угол, залезть с головой под одеяло, сжаться, спрятаться.

И ещё ему хотелось, чтоб кто-нибудь его пожалел.

Желание это было совсем немужественное, но Пашка об этом не думал, не до того было. Просто он очень хотел, чтоб его кто-нибудь пожалел.

Одним махом, будто за ним гналась свора свирепых собак, он взлетел по лестнице и позвонил.

Тётка открыла дверь и подозрительно уставилась на Пашку круглыми глазами.

— Ты чего это красный, как бурак? — спросила она.

Пашка прошмыгнул мимо неё и, пятясь, пошёл в комнату, но по дороге налетел на стул, опрокинул его, нагнулся, чтоб поднять и… ох, что тут началось!

Это был повод, и тётя Вера просто не могла им не воспользоваться и не отвести душу всласть.

Поносила она Пашку со знанием дела и великим умением.

Был тут и бездельник, и босяк, и шаромыжник, и кормят тебя, поют, одевают, а толку всё одно нету. Даже вредитель был.

И много, много всякого ещё.

В другое время Пашка не очень бы принимал всё это к сердцу. Он знал, что такой уж у тётки характер: поругаться ей — первое удовольствие и развлечение. Она всех ругает. На неё уж и обижаться во дворе перестали, только посмеивались.

Но сейчас, когда и без того тошно было Пашке и очень скверно, каждое тёткино слово вколачивалось в бедную голову и застревало там, как гвоздь.

И Пашка понял, что никто его не любит, никто его не жалеет, все ему враги и надо ему бежать ото всех далеко, куда глаза глядят.

Он лихорадочно натянул крепкие парусиновые штаны, надел такую же куртку.

Всё это Пашка делал молча.

Потом сунул в карман большой складной нож с деревянной ручкой — подарок отца, пнул ногой раскрытый чемодан и сказал:

— За штаны, за паршивые штаны ты меня так… такими словами… пожалеешь ещё… все вы пожалеете.

И бросился мимо замолчавшей, испугавшейся тётки на лестницу и успел ещё услышать её крик:

— Пашка! Да бес с ними, со штанами. Иди обедать, чумовой. Не дури.

Но Пашка был человек суровый и решения принимал твёрдые. Не шаляй-валяй — сейчас одно, через час другое.

Бежать! Далеко! Куда глаза глядят! А глаза его глядели на Московский вокзал.

Потому что именно с этого вокзала поезда увозили людей к реке Иртыш, в казахские степи, поближе к большому селу с красивым названием Кайманачка.

Глава четвёртая. Даёшь!

Если уж говорить откровенно, то ещё на полпути к вокзалу Пашка засомневался.

Он вдруг остановился как бы очнувшись, и ему открылось, что затея его безнадёжная. Куда он идёт?

Он, понятно, слыхал и читал (не вчера ведь родился!) о разных лихих ребятах, отправлявшихся путешествовать зайцем. Но что-то не мог припомнить, чтобы эти затеи кому-нибудь удавались.

Пашка топтался на месте. Надо было решаться.

Конечно, если припрёт, всегда можно вернуться, но Пашка знал: лучше не возвращаться — очень уж потом будет противно на душе. А хуже этого не бывает, когда с самим собой противно разговаривать.