Читать «Девушка с проблемами» онлайн - страница 142

Сашка измучилась совсем!

Она по сто миллионов раз в день запрещала себе думать о нем, вспоминать, балансируя на качелях своих мыслей от отчаяния к гневу.

От бесконечных мучающих «круговых» дум она кидалась в беспредельную занятость, на работе изматывая себя контролем всех мелочей и подробностей так, что подчиненные стали от нее прятаться. Обругала ни за что ни про что Филимонова, когда он сунулся, загоревший, довольный, отдохнувший, рассказывать в восторженных тонах об отпуске, подтверждая фотографиями это счастье.

– Шла бы ты, Александра, в отпуск, что ты на людей кидаешься! – обиделся он.

– Извини, Фил, – покаялась Санька, понимая, что ужасно не права.

А дома, в редкие выходные, сбегая все от того же, отпускала домработницу и сама хваталась за генеральную уборку: мыла, драила, переставляла мебель, разбирала залежи вечно оставляемых на потом вещей. Повыбрасывала под горячую руку старые любимые какие-то безделушки, вещи, которые обычно берут в руки, вздыхают над ними, улыбаются, вспоминая что-то связанное с ними, и убирают.

Но как бы она ни загружала себя – ни черта не помогало! На работе еще куда ни шло, там о другом думать приходилось, а вот домашние хлопоты не только не отвлекали, а наоборот – под механичность дел мысли гуляли себе в голове спокойненько, не обращая внимания на все ее окрики.

Сегодня было воскресенье, и Саша, не обращая внимания на стенания и уговоры домработницы прекратить заниматься такими глупостями, отдраив за прошлые выходные всю квартиру, приступила к самому сложному и нелюбимому – вычищению кухни. Вот на черта она сама это делала? Ей казалось, что так она сбежит от воспоминаний и дум навязчивых. Ага!

Стоило только приступить – и все тягостные мысли тут как тут оказались. Парадокс какой-то! И зачем, спрашивается, домработницу отпустила?

Ну почему, почему он так испугался?

И ответила тут же – да ничего он не испугался! Гуров вообще ни черта не боится! Все просто – что мог, он тебе предложил, ничего сверху он дать не может! Ну не любит он тебя, что ж тут поделаешь!

Не любишь – и хрен с тобой!

И все правильно!

И не нужны ей никакие романы с ним! Ему что, он бы снисходительно звонил, когда ему удобно и секса захотелось, и держал бы ее на расстоянии, и принимал бы с той же снисходительностью ее любовь! А она бы всю себя внутри переломала! И что потом?! Когда он решил бы, что хватит и ему перестало быть интересно? Или другую поинтересней встретил?

Что потом?!

В Анну Каренину играть?! Только вместо поезда ее по рельсам вся оставшаяся жизнь без него раскатала бы! И не собрать себя!

Нет! Хватит с нее «немамы» и папы тоже с их предательством искренней, чистой детской любви и вымаливанием, зарабатыванием хоть крупицы в ответ.

«Ничего, ничего, – уговаривала себя Саша, – нужно время. Надо подождать немного, и станет не так больно! По Соломону – все пройдет, и это тоже! Надо только время! Терпи, Сашенька!»

Терпи не терпи, а деваться все равно некуда! Только время у нее и осталось.

«Уеду! – решила вдруг она. – Пусть Фил работает, а то я всех уже достала своими настроениями! Фил справится! Точно уеду! В Испанию – давно хотела, вот и поеду! А потом в Рим, хоть там и жара сейчас несусветная, ничего, мне в самый раз!»

Поддерживая себя такими решениями и развивая мысленно тему поездки, она домыла кухню, приняла душ. И с теплым удовольствием человека, хорошо сделавшего работу, села пить кофе, озирая блеск своего хозяйства.

Отпила кофе и закурила.

Вот курить стала, а все этот Гуров, будь он неладен! Никогда в жизни не курила, а тут!

«Все, все, никакого Гурова! Забудь! Испания, Италия – Милан, Барселона, курорт какой-нибудь бешеный, Рим! Вот и ладушки!»

И, отпив еще кофе, с удовольствием затянулась сигаретой.

С трудом выровненные, уже приближающиеся к удовольствию мысли разбил звонок в дверь.

«И кого там…» – недовольно подумала Сашка и, не глядя в глазок, не спрашивая «кто», с ходу открыла дверь.

Немая сцена!!

На пороге стоял Иван с полным комплектом мужских «боевых» атрибутов.

Сашка пришла в себя, ей понадобилось всего ничего, секунд тридцать, чтобы отойти от шока и неверия в происходящее.

– Иван Федорович, вы и такая банальность: цветы, шампанское, тортик! – веселилась Сашка.

Она еле сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею и зацеловать до смерти!

– Я думал. Честно, – хрипнул Иван, прокашлялся, – но у меня на думанье никаких сил не осталось. Предполагал серенаду под твоим окном, но понял – не потяну! Сашка, забери все это!

Он сунул ей в руки огромный букет алых роз, не меньше тридцати, две бутылки шампанского и торт, какой-то замысловатый, огромный, в шоколадных розах и цукатах, упакованный не в коробку, а в прозрачный целлофан и завязанный розовым бантом в виде подарка.

Какая житейская пошлость – кра-со-та!

– Войти можно?

Он нервничал ужасно!

И все поражался, чего он так, и никак не мог успокоиться, все думал, что пошлет она его за горизонт! И права будет!

И на самом деле думал, как прийти. Не с пустыми же руками! А с чем, как? Фантазия от стресса убого предлагала всякую дикость от щенка с бантом на шее до не менее экстремальной серенады под балконом.

– Тьфу ты! – одергивал себя Гуров и начинал думать по новой.

Так и проходил, промаялся все утро, что бы такого сделать, чтоб не послала сразу, а хотя бы выслушала. Уже ехал к ней, так ничего и не надумав, не зная, что скажет и какие надо слова говорить. Плюнул от досады, приправив замысловатыми эпитетами свою сообразительность, тормознул у ближайшего супермаркета и решил – хрен с ним, пусть будет банальный «джентльменский» набор.

Она оценила!

Он так торопился отделаться от мешающихся в руках предметов, сунул ей все сразу, что Санька еле успела поймать. Поставив торт на пуфик в прихожей, в последний момент перехватила рискованно выползающую из пальцев одну из бутылок шампанского, перекинула на сгиб локтя букет и отступила:

– Проходи!

Он вошел, не отрывая взгляда от ее глаз, как только не споткнулся о порог!

– Саньк… – сбился, взъерошил ладонью волосы на голове.

Что говорить-то?!

Ему было жарко, почему-то застучало вдруг сердце, стоило только заглянуть в эти балтийские глаза, и все хоть как-то заготовленные фразы застряли в горле. А может, не говорить ничего, заграбастать ее и уволочь в кровать?

Где у нее тут кровать?

Что-то ему совсем стало туго! Он сел, ноги как-то ослабели.

Совсем уже! Пришел объясняться и уселся!

– Саш, – сделал он вторую попытку и посмотрел на нее снизу вверх.

Она наклонилась к нему, сдвинув нетерпеливо букет на локте, чтобы не мешал, приблизила свое лицо к его лицу – глаза в глаза, и с искренним сочувствием спросила:

– Что, Ванечка, совсем тебе тяжело? – только по голове не погладила.

– Не сбивай меня! – потребовал Гуров. – Я пытаюсь сказать, что люблю тебя, как-то сильно, наверное, хронически! И что ты права – никакие романы и полутона с экономией чувств и жизни не наш случай! И почему, черт побери, ты решила, что мне тяжело это тебе сказать?!

– Гуров, – еле сдерживая смех, рвавшийся наружу и искрящийся в балтийских глазах солнечными зайчиками, объяснила Сашка, – ты сел на тортик!