Читать «Игры без чести» онлайн - страница 195

55

Любушка продолжала ждать чуда, но отношение к нему после недавних событий сделалось каким-то надломленным, крошащимся, как при смерти уповают на волю Божью, где и самый печальный исход приравнивается к искуплению, делая тем самым чудо условным, включенным в рамки общей веры – приблизительной и невнятной, ровным стоном отделяющейся от общей массы мыслей. Когда Любушка поняла, что беременна, то вспыхнула, зарделась, не могла дышать от радости – потому что чудо начало происходить, хотя и в обратном порядке: ведь в мечтах сперва был джекпот, а потом ребенок. Но два этих понятия шли нераздельно вместе, и за самым большим чудом в мире, обозначившимся такой короткой (длиною в жизнь!) полоской на тесте, неизменно должно было последовать еще одно, куда более приземленное, но без которого существование первого было бы невозможно – как у зародыша без плаценты. И, увидев наглядное подтверждение своей беременности, Любушка была готова скакать до потолка, потому что чувствовала, что и в лотерею тоже сейчас выиграет.

Розыгрыш украинской национальной лотереи должен был быть в тот же день – в среду (разве это не знак?), и, не говоря ничего Павлу, пытаясь прикусить улыбку, Любушка покатила с коляской в сторону сберкассы за бывшим кинотеатром «Ровесник», где столько раз до этого заполняла по одной бестолковой бумажке. Сейчас она даже особо не думала, цифры по-прежнему не играли никакой роли, вообще весь мир вокруг словно колыхался, как под водой, с приглушенными и искаженными звуками, потому что сама она находилась в иной плоскости, в другом измерении, где правит Чудо. И люди, заполняющие точно такие же бумажки, вызывали легкое сочувствие, ведь им было далеко до нее и ее везения, и женщина-кассир, принявшая бумажку с зачеркнутыми красными цифрами, еще ни о чем не догадывалась, и Любушка думала: «А когда она узнает, что в ее отделении выиграли, вспомнит ли она именно мое лицо?» Заговорщицки улыбнувшись, Любушка поспешила к выходу, с трудом сдерживая себя, чтобы не потратить какие-то денежки на сырки и молоко в кулинарии рядом, и твердила себе, что нужно взять себя в руки и что ничего не случилось. Но память, изголодавшаяся, почти озверевшая, извергала картинки одну краше другой: как они с Павлом покупают машину с багажником на крыше – еще лучше, чем у Тани и Васи, – и едут отдыхать на море, останавливаются в узком белом здании под названием «Эллинг» на самом берегу моря, и дети едят мороженое, сколько хотят, и еще чебуреки, и покупают украшения из ракушек, а также у них будет няня, с которой можно будет оставлять детей, и Любушка будет покупать им одежду только в магазине «Мазекея» на Майдане, только там, – начиная от пронзительно, белых плотных носочков с рюшами и заканчивая изумительными льняными платьицами, и покупать продукты, приехав на машине, в «Караване» или в «Мегамаркете», а не с машин на Лесном рынке, и всегда брать много фруктов, творожные десерты самых разных видов, это же так доступно и просто, тонкие сочные «минутные стейки» и красную рыбу, чтобы запекать детям. Роды в хорошем роддоме, конечно, вместе, только вместе, чтобы Павел видел и понял все, возможно, они поменяют квартиру – с доплатой, чтобы было две комнаты – у детей своя и у них своя, хотя чего мелочиться – можно купить и больше, чтобы у Павла был свой кабинет, и жить за городом – в Вишневом, Обухове и так далее, ведь машина-то будет. А рожать, конечно, вместе, как бы там ни было…