Читать «Шпионаж под сакурой» онлайн - страница 9

— Вот оно, — командарм указал широким жестом на наши мехи, — лицо войны будущего.

— Препаскудное получилось лицо, — сказал я, завершая свой рассказ о штурме Кронштадта. — Но ещё паскуднее оно оказалось в Тамбовской губернии. Нас туда перебросили по настоянию того же Тухачевского. Там вместе с газом и тяжёлой артиллерией применяли огнемётные мехи. Мы выжигали целые деревни. Вот тогда только меня пробрало по-настоящему. До самых печёнок достало. Тут никакая Польша и Перекоп и рядом не валялись.

— Эта страница вашей биографии, Руднев-сан, — остановил меня хакусяку, — нас пока не интересует. Лучше расскажите мне о вашей жизни на КВЖД, а именно в Харбине.

— Мне припоминали эту историю в контрразведке, — усмехнулся я, — да вы и сами, наверное, отлично знаете об инциденте с советским представительством в Харбине.

— И всё же, — настаивал хакусяку, — мне бы хотелось услышать её от вас и сравнить с отчётами наших агентов.

— Я не могу сказать, кто именно организовал ту акцию против нашего представительства в Харбине, — я с усмешкой бросил взгляд на хакусяку, который, как пить дать, имел самое непосредственное отношение к спецслужбам Японской империи, — вот только утром двадцать седьмого мая двадцать девятого года, когда к генконсульству СССР зашагали строем недобитые белогвардейцы и китайская полиция, я не стал сидеть сложа руки.

— Кем вы были тогда? В каком звании? — быстро уточнил хакусяку.

— Я командовал отрядом из двух БМА «Большевик», — ответил я. — Служебная категория у меня была четвёртая, командир отдельного взвода. Пока Лев Михалыч телефонировал наверх, вопрошая, что ему делать, я не стал дожидаться инструкций, а привёл свой взвод в боевую готовность. Когда китайская полиция и недобитые белогвардейцы подошли к воротам, я вывел «Большевиков» из гаража. Стоило только навести «Максимы» на этих орлов, как они тут же рванули во все стороны. Как мыши попрятались по окрестным улицам.

— И как вас отблагодарили за это? — спросил хакусяку, ответив на мой хитрый взгляд таким же.

— Карахан, Лев Михайлович, сначала к награде представить обещал, — рассмеялся я, — а потом выговор мне влепил. За несообразный ответ на вражескую провокацию. Меня сняли с командования и перевели в формировавшуюся тогда ОДКА — Особую Дальневосточную Красную Армию. Повоевал с белокитайцами, а после войны меня вернули в Харбин на ту же должность и в том же звании. Только с парой нашивок за ранения. Оттуда этой осенью и дезертировал, не дожидаясь приговора.

— Какого приговора? — быстро уточнил хакусяку.

— На меня пришёл приказ из Москвы об увольнении из армии, как классово чуждого. За этим, как правило, следует арест и приговор. Особые тройки с «классово чуждыми» не церемонятся.

— Вы хотели сохранить себе жизнь, — согласно кивнул хакусяку, — но что занесло вас, Руднев-сан, так далеко. Вы вполне могли скрыться в Китае или Маньчжоу-го.

— Там меня могли достать разного рода недобитки, — пожал я плечами. — Китайская администрация хорошо, думаю, помнила, кто я такой. Им командир ОДКА как кость в горле. Я очень быстро получил бы нож под ребро. Да и в Манчжурии могли бы достать. Вот потому я и отправился в ваше консульство в Харбине. А там не отказали сыну легендарного капитана «Варяга» в визе.