Читать «Дорога к замку» онлайн - страница 93

— И эту мелодию вы вспоминали? — спросила я тоже очень вежливо. Ведь дневной Тамао — совсем не тот, что ночной. Но каждый из них зависим от своего двойника, и теперь отличить их друг от друга уже почти невозможно. Все же я пока могла их различать, и это был последний рубеж, ещё удерживаемый моим рассудком.

Я погрузилась в раздумья, мысленно сравнивая нашу любовь с той, что была изображена на картине и в музыке, названных тем же словом. Наша любовь была не похожа ни на ту, что написал художник, ни на ту, что звучала в музыке. Её ни с чем нельзя было сравнить. Когда происходит нечто действительно уникальное, ему свойственно обретать особую центростремительную силу, делающую это явление похожим только на себя самое. И все же я продолжала думать о том, как выразить происходящее между нами с помощью метафоры. В конце концов я поняла: в чувственности ночного Тамао есть что‑то от растения. Мне страстно захотелось найти растение, напоминающее Тамао, нет, способное заменить мне его. Я должна была отыскать вторую составляющую равенства "Тамао = растение".

Над разделяющим нас с Тамао мраморным столиком витал аромат лимона, положенного в чай. Жёлтый цвет плода был ярок, и запах тоже казался мне жёлтым. Кроме нас, в гостиной тихо сидела за кофе только одна пожилая пара.

— Тут где‑нибудь поблизости есть ботанический сад? — спросила я Тамао.

— Да, есть. Надо доехать по железной дороге до станции R. и там подняться на фуникулёре.

— А там много растений? — спросила я, думая, есть ли в саду растение, равное Тамао.

— Сейчас зима. Даже не знаю, — ответил он.

Пожилая пара поднялась и совсем по–европейски, под руку, вышла из гостиной. Заметив тёмную сеть морщин на щеках женщины, я вдруг вспомнила о своём возрасте. Я ведь старше Тамао на целых двадцать лет.

— Наверное, все‑таки много, — сказала я со значением.

— Раньше там выращивали около тысячи видов, а теперь, может быть, и ещё больше, — ответил мне Тамао с неожиданной обстоятельностью.

— Раньше?

— Когда я ездил туда смотреть на розы. Именно с тех пор я начал сам их выращивать.

— Так вы выращиваете розы?!

— Что с вами?

— Нет, ничего. Вы разговариваете совсем как взрослый.

— У вас вдруг так изменилось выражение лица.

— Когда вы сказали про розы, на меня вдруг дохнуло чем‑то очень знакомым. Странно, отчего?

Почему от слова "розы" на меня повеяло чем‑то родным? Я стала мучительно выискивать причину и наконец вспомнила: давным–давно я мечтала, что, если у меня когда-нибудь будет свой дом, я весь двор засажу розами. Как неожиданно иногда вспоминаются вещи, давно забытые! В моей памяти даже вдруг всплыли названия сортов роз: "конфиданс", "уайт–кристмас", "иден–роуз".

— Значит, надо доехать до станции R. и там сесть на фуникулёр? — переспросила я у Тамао.

На днях обязательно туда съезжу, подумала я. Выберу только ясный и прозрачный зимний день.

И в эту ночь я тоже ждала Тамао.

Пока я не пробужу его к жизни своей рукой, Тамао остаётся холодным. Начав с ушей, носа, рта, я глажу и массирую участки тела куклы, передавая ей тепло своей ладони. Я повторяю эти движения раз за разом. И тогда жизнь, глубоко спрятанная внутри Тамао, медленно начинает пробуждаться. Мне понятно, почему я влюбилась именно в восковую куклу. Все дело в том, что она холодная. А я могу посредством своих ласк, в которые вкладываю всю душу, вызывать откуда‑то из неведомых глубин тепло жизни, затаённой в кукле. Все зависит только от меня. И Тамао из восковой куклы переходит в иное качество. Но этот переход не окончателен — Тамао сохраняет оболочку куклы, и её восковая кожа по–прежнему полна очарования. Это очарование заключается в ощущении особой, растительной чувственности. Однако стоит мне приостановить свои ласки, и Тамао постепенно вновь превращается в холодную куклу.