Читать «Искатели приключений.» онлайн - страница 3

— Мы стояли на якоре.

Адмирал гонял желваки, еле справляясь с нахлынувшим раздражением. Неужто эти оборванцы сумели его провести?

— Врешь!

Коротко размахнувшись, он двинул мулату в челюсть. Пират завалился на спину, хотя удар был не настолько уж и силен, сплюнул на доски, вытер с толстых обветренных губ кровь.

— Где груз? — потирая занывшие костяшки, повторил Вильсон.

Пленники зашумели.

— Не знаем.

— Капитан все…

— Мы не видели.

Поняв, что большего от них не добьешься, адмирал с досады пнул отрезанную голову Давиньона. С глухим стуком капустного кочана она откатилась к мачте.

— Пусто! — доложил вернувшийся из трюма старший офицер. — Только солонина, питьевая вода и вино.

Адмирал прикусил нижнюю губу, небрежно кивнул на мертвую голову.

— Заберите ее, и на лед. Предъявим кое-кому в Лондоне.

— А с этими? — Морисон имел в виду захваченных пиратов.

— Вздернуть!

Он уходил так же важно и степенно, слыша за собой поднявшийся вой и мольбы о пощаде. Но он привык управлять своими эмоциями, и сейчас не мог думать ни о чем, кроме как о позоре, с каким предстанет перед Ее Величеством.

Уйдя в каюту, он разложил на столе карту, изучая ее. Вот здесь фрегат и торговое судно «Виктория», что он сопровождал из Индии, попали в шторм. А вот примерно в этой точке на судно, отнесенное непогодой далеко на запад, напали пираты. Сейчас они градусом западнее, на отрезке длинною в два дня, и на пути не было ни единого клочка земли, где бы француз успел избавиться от груза. Не было, если не брать в расчет островка, расположенного как раз посередине отрезка.

Кликнув вахтенного, адмирал велел передать приказ Морисону скорее покончить с пиратами и сниматься с якоря.

— Пойдем обратным курсом. Сюда, — добавил он и ткнул ногтем в обозначенный на карте размером с зернышко риса, остров.

Часть первая

1

Пятиэтажный жилой дом по улице Чехова был стар, еще сталинской постройки. Если бы он мог говорить, то, наверное, поведал бы многое из истории Москвы, частью которой он стал. Он помнил начало тридцатых, когда на голом пустыре строители возводили его стены, когда в квартирах пьяняще пахло свежей краской, и на всю округу разлетался звонкий дробный стук — кровельщики застилали крышу. Он помнил и первых своих жильцов, полуторку, забитую баулами и чемоданами, с фырчаньем заехавшую во двор, грузчиков, заносивших в подъезд неподъемно-тяжелый рояль, крик мамаши из распахнутого настежь окна, зовущей сынишку, заигравшегося в песочнике, к обеду. И цвела сирень, и была весна, и все только начиналось.

О, если бы он мог проронить хоть слово! На его памяти и тревожные ночи сорок первого, перекрещенные лучи прожекторов, нашаривающие в московском небе прорвавшихся к столице немецких бомбардировщиков, надрывный вой сирены и магниевые брызги зажигательных бомб, с грохотом катившихся по крыше; опустевшие улицы, обрывки бумаг, гонимые ветром по асфальту, отряды ополчения, уходившие под молчаливыми взглядами горожан за окраину, туда, где решалась судьба столицы. Но были на его памяти и более светлые времена, был и рассыпающийся над Красной площадью каскад победного салюта, великое ликование людей… Город вокруг рос и развивался. Дом же старел, как старели и его жильцы. И уже осыпалась сама по себе штукатурка, несмотря на недавний ремонт, обнажая кирпичную кладку, в подъезде стоял специфический старческий запах, каким обычно пахнет от очень старых людей. Широкая парадная лестница его обветшала, ступени крошились, торчали ржавые прутья арматуры…