Читать «Миры Клиффорда Саймака. Книга 11» онлайн - страница 27

Он отворил дверь и нырнул внутрь, но задержался в передней, оставив дверь приоткрытой и глядя в сад, где потоки дождя хлестали траву и цветы. Старая ива у скамьи гнулась под ветром и тянула ветви, словно пытаясь оторваться от корней.

Где-то что-то стучало, он понял, что это. Ветер распахнул огромную металлическую калитку во внешней стене, и теперь она билась о камень, из которого была сложена стена. Если калитку не запереть, ее разобьет о камни.

Езекия шагнул за порог, прикрыв за собой дверь. Он шел по превратившейся в ручей дорожке, и его тоже хлестали ветер и дождь, который потоком скатывался по телу. Дорожка повернула за угол здания, и ветер ударил ему в лицо, словно огромная рука уперлась в его металлическую грудь. Коричневая ряса, хлопая на ветру, развевалась за его спиной.

Калитку рвало на петлях, она оглушительно стучала о стену, металл содрогался при каждом ударе о камень. Но не только калитка привлекла его внимание. Рядом, наполовину на дорожке, наполовину на траве, кто-то лежал. Даже сквозь плотную завесу дождя Езекия разглядел, что это был человек.

Он лежал лицом вниз, и, перевернув его, Езекия увидел неровный порез, начинавшийся у виска и пересекавший щеку — лиловатая полоска рассеченной плоти, чистая, поскольку кровь смывало дождем.

Он обхватил человека руками, поднял его и пошел по дорожке, сопротивляясь напору ветра.

Езекия добрался до двери в здании капитула и вошел. Ногой захлопнул дверь, пересек комнату и положил свою ношу на скамью у стены. Человек еще дышал, грудь его поднималась и опускалась. Он был молод или казался молодым, обнаженный, если не считать набедренной повязки, ожерелья из медвежьих когтей и бинокля на шее: чужестранец, подумал Езекия, человек ниоткуда и, милостью Божией, искавший здесь убежища от грозы. Вырвавшаяся из рук под порывами ветра калитка сбила его с ног.

За все время, что роботы обитали в монастыре, впервые сюда пришел человек, ища приюта и помощи. И это, сказал себе Езекия, правильно, поскольку исторически в течение многих столетий подобные места давали приют нуждающимся. Он почувствовал дрожь в теле, дрожь волнения и преданности. Это ответственность, которую они должны на себя принять, долг и обязанность, которые должны выполнить. Нужны одеяла, горячая пища, огонь в камине, кровать — а здесь нет ни одеял, ни горячей пищи, ни огня. Их нет уже многие годы, роботы в них не нуждаются.

— Никодемус! — крикнул он. — Никодемус!

Его голос гулко ударился о стены, словно волшебным образом проснулось древнее эхо, молчавшее в течение долгих-долгих лет.