Читать «Лес проклятых» онлайн - страница 2

– Почему я? – растерялась Катя.

– По кочану и по кочерыжке.

Ира повозила пальцем по перепачканной коленке и побрела к реке отмываться.

– Бидон на колышке, – бросила она через плечо.

Катя чуть не расплакалась от обиды. Чего ей сейчас совсем не хотелось, так это одной отправляться за молоком к цыганам. Боялась она входить в большой прохладный дом, где, затаив дыхание, надо было ждать появления старой цыганки и, пряча глаза, протягивать ей бидон и деньги.

От бессилия и невозможности что-либо изменить Катя показала Ириной спине язык и, прижимая к себе банку с цветком, побежала вверх по тропе.

Деревня Вязовня стояла на пригорке. С трех сторон ее подпирал лес. Он так решительно наступал, что крайний дом, как раз цыганский, терялся за стволами сосен. С четвертой стороны, через дорогу, за светлым ельником, под пригорком текла река.

Если выбежать на склон, оттуда видно далеко-далеко. Справа под холмом, у самого ельника, болотце. Рядом колодец. Мимо него к реке бежит тропинка. На ней еще виднеется маленькая фигурка сестры. Реку плотной стеной загораживают старые ивы. На излучине вода вырывается из древесного плена и, блестя на солнце, зовет окунуться в свои прохладные объятия.

«Везет Ирке», – в очередной раз вздохнула Катя и побрела к деревне.

Дом бабы Риши – второй от края. Невысокий, со скособоченной террасой, с зеленой крышей. В полутемной комнате, заставленной кроватями, даже в самую сильную жару прохладно, а в холод – тепло. Это от большой русской печки, раскорячившейся на всю избу: она занимала полкухни и часть комнаты.

Цыганский дом – крайний. На этом конце деревни только у них была корова, поэтому жители ближайших домов шли за молоком именно к ним. С бабой Ришей они договорились так: приходят после обеденной дойки. Обычно сестры бегали за молоком вместе. Сейчас же вредная Ирка послала Катю одну.

Катя втайне надеялась, что она опоздает и бабушка сходит за молоком сама. Но, уже выходя из леса, поняла, что все ее надежды напрасны. Баба Риша стояла у калитки и из-под ладони смотрела в сторону реки, ожидая внучек. Увидев Катю, она махнула рукой в сторону цыганского дома, и Катя поникла. Эшафота и гильотины ей не избежать.

Она поставила банку с кувшинкой в тень у стены дома, сняла с колышка прожаренный на солнце бидон, звякнула крышкой и, чтобы хоть как-то показать свое недовольство, от души хлопнула калиткой.

Решимости хватило ровно на двадцать шагов. У цыганского забора решимость покинула ее: дальше надо было уже как-то пробираться по вражеской территории, населенной упырями, вурдалаками и демонами.

Почему этот дом казался им таким страшным, сестры толком не могли сказать. В них жило твердое убеждение: все, что связано с цыганами, – опасно! Они воруют детей, живут по каким-то своим законам и, может быть, даже умеют колдовать! Когда старая цыганка Валя, в широкой юбке, разноцветной рубахе и ярко-красном платке, показывалась на улице, сестры спешили спрятаться. Ее сына Михаила в деревне видели редко. А вот за его женой Настей, тоже ходившей в цветной цыганской юбке и рубахе, наблюдать было интересно. Каждое утро Настя отправлялась на колодец за водой. И не просто с ведрами или с бидоном, как это делала вся деревня, а с коромыслом. Не спеша, легкой походкой пересекала она дорогу и исчезала в ельнике. Там, спустившись с горки, доходила до колодца.