Читать «Бархат и опилки, или Товарищ ребёнок и буквы» онлайн - страница 91

— Да где там! Кто осмелится жаловаться на русских — сам окажешься в лагере! Твой отец хотел было поехать в воинскую часть объясняться, но, к счастью, послушался умных людей. Иначе он наверняка был бы в лагере…

Ой, до чего мне не нравится такой тон, полный грусти, горечи и бессилия! Кажется, будто где-то тут вздыхает бабушка Мари: «Ой, детка, увидят ли тебя ещё мои глаза?» Почему истории нашей семьи не могут быть похожи на сказку «Дикие лебеди», в которой хотя Элиза и сидела в заключении под крапивным куполом, но всё закончилось радостным праздником? Злая королева и плохой жрец из сказки сильно напоминали энкавэдэшников, но Элиза их не боялась. Она-то велела бы схватить солдат и посадить в темницу!

— Коряжка-Яссь, а ты не хочешь почитать мне книжку?

— Опять разговор пошёл о грустных делах, — вздохнула Коряжка-Яссь. — Не принимай близко к сердцу, Отец Небесный однажды восстановит справедливость! Читать ты, Бабочка-Юссь, умеешь лучше меня, могла бы сама почитать мне вслух, тогда мне было бы веселее лущить горох.

— Письма не хочу! — выпалила я и выскочила на веранду, взять книжку со сказками.

Но не успела я дочитать до золотой дощечки Элизы и алмазных грифелей её братьев, как вдруг в дверь постучали и вошёл… тата! Маленькая сумрачная кухня вдруг стала огромной и светлой, словно именно здесь было то место, где дети короля выполняли свои сияющие школьные задания. Той, которая соскочила со столика швейной машинки, взлетела и прыгнула в объятия короля, была не я, и даже не Бабочка-Юссь, а вовсе королевская дочка Элиза, горестные дни её на сей раз не наступили. Вместо того, чтобы заблудиться в лесу, идти ночью по кладбищу и в тюремном заточении из крапивы вязать рубашки, Элиза на сей раз влезла вместе с татой в карету под названием «москвич», чтобы отправиться в Руйла!

Столько изменений!

Друг таты Рай Реомар, который вёз нас в Руйла на своём «москвиче», был плотный дядя с большими глазами, большим ртом, большим носом и с большими зубами, которые становились видны, когда он широко улыбался, только машина у него была маленькая, и обычно мощный, громкий его голос, когда он смеялся, становился тихим и забавно пыхтящим. Если бы зайцы смеялись, то у них изо рта мог бы раздаваться такой смех: пуп-пуп-пуп-кых-кыхх!

Раньше дядя Рай гостил у нас часто, ему нравилось, как и тате, охотиться на зайцев и забрасывать в воду спиннинг, и если везло, он оставался у нас ночевать и за ужином рассказывал анекдоты, и каждый раз я с нетерпением ждала конца анекдота, хотя не очень-то понимала, что смешного в том, что если с площади Победы ехать по бульвару Свободы, то попадаешь прямо в Лаагри, или что Сталину в ад звонить легче, чем какому-то Черчиллю, потому что в Советском Союзе это местный разговор и не надо заказывать международный, но забавный смех дяди Рая в конце анекдота вызывал смех и у меня. Когда Рай Реомар слышал какую-нибудь шутку, он не просто смеялся, а вся его большая фигура начинала колыхаться, а из его больших круглых глаз текли по большим розовым щекам большие слезинки смеха. Ой, до чего мне нравились хохочущие люди — когда находишься с ними рядом, исчезает весь зуд страха и из головы, и из живота!