Читать «Бархат и опилки, или Товарищ ребёнок и буквы» онлайн - страница 39

— Благодарствую, это всегда кстати! — заметил тата, сунул ягоду в рот, немного пожевал и затем выплюнул шкурку. Она полетела далеко, описав большую дугу.

— Это ещё что? — рассердилась тётя. — Думаешь, я предложила тебе немытые ягоды, что ли?

— Ах, мне никогда не нравилось есть целлюлозу, — буркнул тата. — А шкурка крыжовника — это и есть целлюлоза и больше ничего!

— И как тебе не стыдно! — Тётя Анне неодобрительно покачала головой. — Плюёшься, словно мальчишка или простолюдин.

— Да ещё какой! — усмехнулся тата. — Неужели ты не знаешь, что простому советскому человеку — истинному товарищу — требуется умение плевать на всё далеко, высоко и быстро! Да и умение плеваться столь изысканное дело, как и ковыряние мизинцем в носу, верно, дочка?

— Как это ты умеешь плевать так далеко? — не смогла я скрыть своего удивления. Я постаралась повторить за татой, но попала на носок сандальки…

— Это своего рода искусство! — засмеялся тата. — На сей счет Владимир Ильич Ленин сказал: учиться, учиться и ещё раз учиться!

— Что ты дуришь ребёнку голову! — рассердилась тётя Анне.

— Сначала подаёшь пример плеваться, затем поминаешь Владимира Ильича… Потом она будет говорить чужим людям, что отец плевал на Ленина, что ты тогда скажешь?

— Ничего я не скажу, я давно не малявка. Я знаю, кто такой Ленин! — сказала я важно и копила во рту слюны, чтобы сделать особенно большой плевок очень далеко. Я давно убедилась, что при тёте Анне ни в коем случае не стоит петь:

Мы знаем, великий Ленин, заботлив и ласков был. Он взял бы нас на колени, с улыбкой бы нас спросил: Ну как вам живётся, дети? И наш бы звенел ответ: Мы всех счастливей на свете, так выполнен твой завет!

Попреков и замечаний тёти Анне было и без того достаточно, так что теперь следовало тихонько упражняться в выплевывании шкурки крыжовника и между делом — особенно утончённо — выковыривать мизинцем козявки из носу. И именно в этот момент появилась ПОПУТКА! Она, правда, сначала проехала мимо автобусной остановки, как обыкновенная машина, но вскоре затормозила, зашуршав шинами об асфальт, остановилась и дала задний ход.

С виду это была обычная серо-бежевая «победа», но на самом деле настоящая попутка!

Водитель вышел из машины и крикнул:

— Тунгал! Это ты, что ли?

— Да, я, — кивнул тата.

Владелец попутки — невысокий дяденька в светло-коричневой куртке и клетчатой кепке — подошёл к нам и протянул тате руку.

— Давай пятерню! Вот так сюрприз! Ты меня помнишь?

Тата улыбнулся незнакомцу, подавая руку. И сказал немного неуверенно:

— Вроде бы лицо знакомое…

— Ну, ничего удивительного, таких мальчишек, как я, вокруг тебя была целая ватага. Но мне ты дал длинный карандаш из слоновой кости, помнишь?

— Вроде были, да, телефонные карандаши, фирма их раздавала в качестве рекламы… — сказал тата, наморщив лоб.

— Именно, именно! За такой теперь можно получить лет десять, если не больше… Да что я говорю — по меньшей мере, пятнадцать! Ну да, время оккупации в расчет брать нельзя! — тараторил дяденька, то и дело ухмыляясь. — В тот день у тебя взял интервью Ральф Парве, помнишь? Он теперь стал поэтом. А я — Юхо. Помнишь, как мы поспорили, что я через два года побью твой рекорд на восемьсот метров?