Читать «ВЕРЕВОЧНАЯ ЛЕСТНИЦА» онлайн - страница 91

Но Бродский не случайно не приехал в Россию, не случайно много раз повторял, что «пошлость человеческого сердца безгранична», ибо имел основания опасаться этой пошлости. В том числе самых страшных, хотя и естественных ее разновидностей – пошлости искренней, пафоса из самых лучших побуждений, любви, затуманивающей взор. Боялся хотя бы потому, что любого настоящего поэта обуревает жажда точности – слова, жеста, эха, отклика. Впрочем, Бродский, вероятно, отчетливо понимал и другое – в России нового времени, несмотря на многочисленные издания его стихов и бурно прокламируемую любовь к ним, для него, такого, каким он себя ощущал, уже нет места. А быть другим, более соответствующим ожиданиям, – не мог или не хотел.

Но Бродскому, особенно после Нобелевской премии, было тяжело прежде всего с самим собой. Возможно, именно этот конфликт был для него самым мучительным.

Надо ли говорить, что далеко не всякий конфликт, который порождает поэт, бесплоден. Само появление поэта, неотделимого от новой, рождаемой им просодии, нового способа артикуляции того «шума времени», что синхронен ему, становится источником целого ряда конфликтов, разрешая которые поэт обретает свою судьбу.

И только неразрешимые, неснимаемые конфликты приобретают характер преграды, преодолеть которую поэт не в состоянии.

Биография Бродского почти с самого начала воспринималась окружающими как судьба, то есть цепь отнюдь не случайных событий, последовательность которых, при ретроспективном взгляде, кажется уже неизменной. Наверное, по поводу любого настоящего поэта можно сказать, что его судьба – нечто вроде акустической системы, способной транслировать, усиливать, доводить до понимания читателя стихи как таковые. Тем более если речь идет о Бродском, поэте, долгое время лишенном возможности публиковать свои стихи на родине. Как мы помним, у нас стихи Бродского были напечатаны только после получения им Нобелевской премии в 1987 году, после того, как в Америке Бродский стал поэтом-лауреатом, то есть после того, как обрел всевозможные регалии славы.

Но одним из самых известных русских поэтов Бродский был уже на момент вынужденной эмиграции в 1972 году. Для того чтобы его стихи распространялись в самиздате, для того чтобы его книги стали выходить за границей, чтобы к ним было привлечено внимание лучших переводчиков, самых известных западных славистов, общественных деятелей и литераторов, необходимо было стать известным на родине. Даже не просто известным – несмотря на то, что не только стихи, само имя Бродского упоминалось только в нескольких фельетонах в связи с уголовным процессом по обвинению его в тунеядстве, – о Бродском как о первом поэте России заговорили задолго до его отъезда в Америку.