Читать «ВЕРЕВОЧНАЯ ЛЕСТНИЦА» онлайн - страница 88

Вторая проблема обозначается Дарелом Шарпом как «женщины и брак». Кафка без труда устанавливал с ними дружеские отношения, об институте брака был самого высокого мнения, за исключением одного момента, который обозначался им так: «Коитус как кара за счастье быть вместе». Его тянуло к женщинам, но он полагал, что в их теле заключена ловушка, опасная для жизни.

«За исключением времени, проведенного в Цукмантеле, у меня никогда не было интимных отношений с женщинами. Да еще, пожалуй, встреча со швейцарской девушкой в Риве. Первая предстала женщиной, а я был несведущ; вторая была ребенком, я же оказался в полном замешательстве»3.

«Я нарочно хожу по улицам, где есть проститутки. Когда я прохожу мимо них, меня возбуждает эта далекая, но тем не менее существующая возможность пойти с одной из них»4.

В течение пяти лет Кафка балансировал на грани брака с молодой балериной Фелицией Бауэр. Их связь прервалась по инициативе Кафки в декабре 1917 года, когда ему поставили диагноз туберкулезного заболевания.

Еще два года ушло на душевные искания, связанные с возможностью совместной жизни с Миленой Есенской, которая перевела на чешский язык первые рассказы Кафки. В действительности им удалось встретиться лишь дважды, зато Кафка написал ей «множество писем, проникнутых чувствами отчаянья, блаженства, самоуничижения и самобичевания». По мнению Макса Брода, эту переписку можно назвать «самыми значительными любовными письмами всех времен». Я бы добавил – и самыми бесплодными.

И лишь на последнем году своей жизни Кафке удалось в какой-то степени обрести удовлетворение от совместной жизни с женщиной. Ею оказалась Дора Димант, девушка почти вдвое моложе его, с которой он познакомился летом 1923 года на прибалтийском курорте Мюрице. Очарованный ею, он вернулся в Прагу, оборвал все связи и отправился жить с Дорой в Берлин. Она находилась рядом с ним, когда он, окончательно сломленный болезнью, умер 3 июня 1924 года.

Нашел ли он именно ту страшную ловушку, которая прельстила его и погубила, почему ощущение предначертанности буквально пронизывало биографию писателя?

По мнению Дарела Шарпа, Франц Кафка, большую часть жизни проживший «условно», так и не разрешив конфликта между требованиями внутреннего мира и его устремлениями во внешней реальности, стал предшественником века не только как писатель, но и как пациент психоаналитика. Его невроз, сама «условная жизнь» как аспект проблемы «вечного ребенка», был и остается неврозом нашего века. Этот невроз универсален и присущ не только творческим натурам, но, анализируя сны, дневниковые записи, отрывки из писем и прозаических произведений писателя, Дарел Шарп рисует портрет кошмара творческого человека, который мучился так же, как многие до и после него, однако при этом оказался одним из немногих, кто смог хотя бы отчасти найти для своего кошмара словесное выражение.