Читать «ВЕРЕВОЧНАЯ ЛЕСТНИЦА» онлайн - страница 76

1995

1992-й

«Не изменилось ничего, изменилось все» – такой слоган, пожалуй, мог бы победить на конкурсе девизов для Нового, 1992 года. Почти все было на месте, но застыло на низком старте тревожного и радостного ожидания. Дряхлый советский мир, сдавшийся подозрительно легко, распадался на три состояния: твердое, жидкое и газообразное. Твердое оставалось на месте, адаптируясь к изменениям посредством процедуры переименования. Жидкое было неуловимо, непонятно и текуче, как те новые понятия и слова, что буквально через несколько месяцев станут обыгрываться юмористами в миниатюрах типа: как называется место, куда удачливый брокер вложит свой ваучер, риэлтер – тампакс, а дилер – сникерс? Это казалось смешным, пока газообразное в виде неприкосновенного запаса прекраснодушных иллюзий не стало испаряться прямо на глазах.

В первые месяцы почти все верили, что стоит только воплотить в яви «цивилизованный рынок», как он, словно скатерть-самобранка, сапоги-скороходы и волшебная лампа Аладдина, сделает вежливыми продавцов и гаишников, добросовестными строителей и слесарей жэка, внимательными врачей в поликлиниках и начальство на всех уровнях, всех трудолюбивыми и если не богатыми (ведь предлагалось делить страну), то преуспевающими рантье средней руки. И вся страна, как заговоренная, повторяла заскорузлыми губами то, что слетало с уст Гайдара и его команды, азартно оснащая свою речь ликбезом экономической фразеологии в надежде, что знание терминов – приватизация, инфляция, биржа – поможет блаженной метаморфозе, способной, как и было обещано, превратить два ваучера в черную обкомовскую «Волгу», а вместо талонов и пустых прилавков увидеть лакомое сновидение изобильных и сверкающих супермакетов. Голод и надежда перемешивались в пропорциях «Кровавой Мэри», но пока крупу, масло, мыло, порошок, сигареты, не говоря о бутылке водки на нос, можно было приобрести только на талоны, выдаваемые в жилконторе.

Этих талонов не хватало. Полгода назад, за два дня до путча, я, еще не представляя, чем это для меня обернется, купил для сына щенка ризеншнауцера. А теперь полугодовалый ушастый ризен, обладая, как выяснилось, патологической ненасытностью, рос на глазах, подрагивая лапами, сидел около стола, провожая каждую ложку голодными умоляющими глазами, и я ездил на Сенную площадь, где покупал талоны на крупу, отоваривая их потом в ближайших магазинах.

Потом стали отпускать цены, сначала, кажется, на молоко и масло, через несколько месяцев на вино и сигареты. Но все эти перемены шли чередой волн, каждая из которых приносит на гребне что-то свое, – оптимисты расшифровывали мозаику как код либеральной надежды, пессимисты во всем видели знак беды. Те, чья душа была твердой и газообразной, предпочитали ждать, оставаясь на месте, пока душа не превратилась в сухой и черствый камень социальной скорби, те, у кого натура была по-комсомольски текучей и подвижной, менялись на глазах, демонстрируя чудеса метемпсихоза. Но потом все перемены, поначалу забавные (первая служба «Секс по телефону», первый секс-шоп в Москве, где, однако, романтичного мэра Гавриила Попова, автора термина «административная система», сменил его прагматичный заместитель Юрий Лужков, тут же организовавший первую ночлежку), пропитанные приторным вкусом дешевого ликера «Амаретто», бананов и запахом кофе из вакуумной упаковки, свалялись в один ком, и ком покатился, подминая под себя всех, вне зависимости от того, как быстро ты адаптировался к тому, что главным становится процесс добывания денег. Потому что, невзирая на радужную перспективу всеобщего благоденствия в будущем, выжить надо было именно сегодня – на несколько месяцев еще хватило старых запасов, тонкого подкожного жирка, китайской ветчины в ломком золоте желе и разбухшего зеленого горошка, а затем проблема, где достать деньги на жратву, встала как перпендикуляр, восстановленный из заоблачных и обетованных небес на грешную землю. Свобода действительно пришла нагой, точнее, голыми стали почти все, кто раньше не то чтобы не думал о деньгах, но знал, что в принципе прожить можно на любую зарплату. А теперь срочно надо было что-то предпринимать, меняться, стараясь не растерять слишком многое и остаться самим собой, потому что тот, кто не менялся вовсе, неизбежно становился аутсайдером и постепенно опускался на дно. Менялись все и всё, даже если ты гордо и непреклонно защищал свою родную колею, это не получалось, потому что менялись другие, которые рядом, – близкие, друзья, ландшафт души.