Читать «ВЕРЕВОЧНАЯ ЛЕСТНИЦА» онлайн - страница 46

Но можно поставить вопрос и более жестко. И, не беря под сомнение благородство, подвижничество, мессианство российского интеллигента, поразмышлять на тему, что было причиной его вышеназванной избыточности и неудовлетворенности. Да, ответ в виде «вины перед народом», «больной совести», невозможности наслаждаться сытой жизнью, когда другие голодают, – не только известен, но и правомерен. Но правомерно и сомнение: а не есть ли его неудовлетворенность часть чисто психологической ущербности, своеобразного комплекса неполноценности? То есть мне плохо, потому что я не умею радоваться жизни, так как требую от нее невозможного, требую от нее той полноты, которая невозможна, а в качестве оправдания (и в соответствии с неумением справиться с собственной неполноценностью и иллюзорностью своего сознания) ставлю акцент на внешних обстоятельствах, которые-де и виноваты в том, что мне плохо? Цена подвижничества при этом не уменьшается, но может измениться оценка того, что происходит сейчас с российской интеллигенцией.

«Что же стоит за всем этим? – пишет Вениамин Иофе в статье “Воды жизни”. – Не найденные в вещественной жизни две великие составляющие человеческого бытия, две координаты существования: вверх, к источнику Бытия в неприятии несвободы, и в мир, к человеку в неприятии несправедливости»1.

Свобода и справедливость – две разные координаты. И осуществление одной отнюдь не означает осуществления другой. Революция 1917 года попыталась воплотить справедливость, для чего и лишила людей свободы, что оттолкнуло от нее интеллигенцию. Перестройка дала свободу, но справедливость – не прицепной вагон, поезд прошел, и, сколько ни вглядывайся в скрещение путей, другого состава не будет. Можно еще долго толкаться на пустой платформе, оглядываться назад – прошлое невозвратимо, с этим надо как-то смириться.

Можно по-разному оценивать деятельность российской интеллигенции. Как 1) «мавр сделал свое дело»; 2) отрицательный опыт – с положительной моралью: не строй себе Царство Божие на земле; 3) неумение жить, возведенное в принцип жизни или благородный способ компенсации собственной неполноценности; 4) печальный, по-человечески очень понятный уход со сцены уникального человеческого типа, который вдруг стал всем ненужен, как старик со своими рассказами о боевой юности. И все это вместе может означать действительно новую эпоху, в которой, быть может, меньше будет прекрасных иллюзий, но больше социальной трезвости. Российская интеллигенция ознаменовала собой один из лучших, творчески насыщенных, благородно-прекраснодушных периодов истории России, и даже если ее проводы на пенсию оказались несколько скомканными, если не все интеллигенты смогут переквалифицироваться в профессионалов и интеллектуалов и не всем «на их закат печальный блеснет любовь улыбкою прощальной», как не вспомнить строчки: «не говори с тоской: их нет, но с благодарностию: были».