Читать «ВЕРЕВОЧНАЯ ЛЕСТНИЦА» онлайн - страница 119

Однако сегодня оппозиция «советское-несоветское» уже малоактуальна, да и 70-е годы – урок и укор не только для советского официоза. Как бы ни пытался Владимир Алейников представить победителями себя и своих друзей, которых он чаще всего определяет эпитетом «великий», о большинстве упоминаемых им поэтов и художников современный читатель не имеет понятия. Потому что 70-е – перекресток и для адептов «второй культуры», которых это десятилетие разделило на тех, кого весьма, конечно, условно можно назвать горячими и холодными. Горячие почти все ходили в позе гения – это были лирики, любители портвейна и задушевных разговоров, они видели «подполье» как огромную и дружную коммунальную квартиру, а себя в роли управдома. Холодные, участвуя поначалу в одних и тех же выставках и квартирных чтениях, ориентировали свои стратегии с учетом того, что теперь именуется мировым контекстом. Первые писали стихи и поэмы, вторые – концептуальные тексты. Горячие в бесшабашном порыве открывали читателям свою трепетную душу, холодные – голые, бездушные конструкции. Прошло четверть века, и лирические откровения вызывают в лучшем случае недоумение, в то время как конструкции оказались куда более сейсмически устойчивыми перед лицом политических и эстетических землетрясений.

Косвенным образом победу сухого, холодного концептуализма, возвестившего о себе именно в 70-х, журнал «НЛО» доказывает в разделе «Приложения», где из номера в номер самый авторитетный филолог страны Михаил Гаспаров печатает свои «Записи и выписки», концептуально совпадающие с «азбуками» Дмитрия Пригова и «картотеками» Льва Рубинштейна. Не хватает только ненормативной лексики и криков кикиморы. После слова «природа» следует неторопливое примечание: «Дочь персидского посла, учившаяся в МГУ в 1947-м, стоя перед “Явлением Христа народу” в Третьякове, говорила: вот у нас всегда такая погода». А в качестве комментария к слову «приставка» читаем: «Вычеркнули из истории, а потом опять вчеркнули».

1998

Страх, который нас выбирает

Авторы психологической прозы, снискавшие славу в советское время, переживают сейчас особые неудобства. Массовый успех, внимание читателей (и соответствующие гонорары) сконцентрированы вокруг полюса, где работают авторы детективов, фантастики и прочей массовой беллетристики. Постмодернизм при поддержке западных интеллектуалов представляет другой полюс успеха, привлекательность которого обеспечивают такие слова, как «грант», «постструктурализм», «университетская аудитория».

Аналитическая проза, ощущая свою невостребованность, испытывает притяжение первого или второго полюса, в зависимости от того, какой ближе. Так, Валерий Попов претворяет мичуринский опыт прививки стволу серьезной литературы дичка массовой – боевика и эротического бестселлера. А Андрей Битов окружает ранее изданные вещи строительными лесами постмодернистских комментариев, сознательно меняя, таким образом, контекст прочтения.