Читать «История Любви. Предварительно-опережающие исследования» онлайн - страница 5

Тут нужно сказать, что с семнадцати лет своих обручена была княжна Натальенька со своим сердешным приятелем Сашенькой, урождённым графом Камелиным Александером. Было с Сашенькой весело, его одного по девичеству и пугливой скромности допускала княжна Натали к каминному огоньку…

Огонёк изразцовой печи полыхал в полусумраке и уюте горенки юной княжны, а княжна целовалась до умосмешения с предержащим её на коленях своих по обычному Сашенькой. Часто баловались, озорничали по детскому – обнажали себя в волнительно-запретных местах ниже пояса, показывались, да трогали друг дружку, смеясь. Иногда доходило дело и до погонь: с хуем вздыбленным, глядящимся из штанов, резво Сашенька через стулья и диваны скакал за увёртывающейся и кажущей обнажённую жопу княжной. В моменты такие бывало очень уж горячо, как настигал вдруг друг-Сашенька разрумянившуюся-развеселённую княжну Натали, да как начинал ни с того ни с сего сильно тыкаться, дёргая задницей, своим перевеском тёплым прямо в теснину горячую между булок… Но до того редко доводилось, страсть и агония были по мудрозавету старших отложены до законосупружества, один только раз и пробуравил Сашенька дыру Натали впопыхах. Кровь пошла тогда, дюжину платочков пришлось извести на подтирку, да боль стихла лишь к другому утру. Потому и забыли о случае том оба они поскорей, да так больше не баловали.

А в поцелуях были смелы: то Натали возьмёт Сашеньку крепко за хуй, то он ей или грудки потешит-пожмёт или пизду ловкими пальцами почешет бывало так, что задышится юной княжне до невмоготы у него на губах, да исторгнется стон из младой груди, да так всё случится тепло вокруг, что и доходило до обворожительно-непередаваемых обмороков…

Очень любилось Натальенке тешиться с Сашенькой. Смешно, особенно как просунет ей Александер Камелин писюн между ляжек и так сидят – хуй торчит, княжна его в ручку берёт, будто свой, пока не забрызгает любопытная струя ей в чулочки или на живот… Да ничего не поделаешь: волей судьбы был унесён любимый её в обучение, и вот уж который год целовались они только письменно. «Целую… Люблю…», – вздыхала в письме Натали. «Целую! Люблю!», – откликался ей издалека Александер.

Но блюсти озываемой супружеской верности молодая княжна намерений не проявляла. Да и сам: пишет всё ей о Питенбургских балах, да о модах на vulgarite среди поэтического студенчества, когда и отсылаем был не в Питенбурх, а в Царёво Село, и поспевшая уж vulgarite у самой Натальенки очень волнуется каждую ночь по таким интересам студенчества! Потому-то «коняшки» и прыгали вкруг Натальенки в дружном веселии – когда в одинокую у неё под мягкогубым седлом, когда парою или даже упряжью её страстной возочки, а бывало так и прямо целым всем табуном среди ветренной ширь-просторной вольницы…

Началось у неё с лакея Яшеньки, который как-то с недельку собой подменял прихворнувшую горничную Натальенки Гликерью. Невероятно забавно было юной смешливой княжне наблюдать, как взамест привычной служанки и нянюшки ходит по углам опочивальни её казачок в полосатых брючках, да обирает засидевшихся по закромкам пауков. Вот от смеху-то и придумалось юной княжне пошалить: интересно ведь, как станет местись казачку, когда вздумается ей вдруг переодеваться в покоях?