Читать «В «игру» вступает дублер» онлайн - страница 109

– Что-о-о?! – заорал Фишер.

– Похоже на самоубийство, – закончил сообщение офицер.

Петрович с недовольным видом то вертел в руках листок, который дал почитать Зигфрид, то снова прочитывал странные фразы: «Лёгкая смерть – это тоже удовольствие. Я прыгнул в колодец». Наконец снял очки и пробурчал:

– Туда ему и дорога… А всё-таки проняло его, мерзавца, письмо матери.

Зигфрид, не отвечая, смотрел в одну точку. «Тяжело ему», – подумал Петрович и как можно мягче спросил:

– Чего молчишь-то?

Зигфрид вздохнул.

– От него всё равно не было никакого толку, – пытался утешить его Петрович.

– Как быть, отец? – заговорил, наконец, Зигфрид. – Гука нет, теперь и совсем ничего об Анне не узнаешь.

Петрович встал к закипевшему чайнику, налил в кружки кипятка, добавил отвара липы с чабрецом, придвинул одну Зигфриду:

– Ты попей, попей, погрей душу.

Зигфрид отрицательно покачал головой.

– Не изводись так… Думаешь, мне Анну не жалко?

– Дело не только в ней, Петрович…Мне кажется иногда, что я зря просидел здесь пять месяцев.

– Как это зря? – недовольно засопел Петрович. – Столько сведений передал. Сам же говорил: из мелочей ваша работа складывается. Чудесные подвиги только в книжках описывают. Вон Морозов и вовсе ничего не успел, а всё равно герой.

– Анна…Анна… Что же делать? Что делать, Петрович?

– Я постараюсь разузнать…А ты куда опять засобирался? Да тебе теперь и шагу нельзя ступить на улицу.

– Не могу же я сидеть сложа руки!

– Да гестапо сейчас всё перероет, чтобы про смерть Гука выведать. Небось, не верят, что сам застрелился.

– Я в город не пойду, не беспокойся.

– Опять на свидание, что ли?

– Надо узнать, какая обстановка в театре… И мысль у меня есть одна…

– Секретная, что ли?

– Какие от тебя секреты? Думаю, рацию всё-таки не нашли, иначе бы Гук сказал.

– Забрать «Юрку» невозможно, – сказал Петрович. – Там дверь опечатана и солдат стоит.

– Уничтожить надо, пока не обнаружили. Рация – самая серьёзная улика против Анны.

– Что предлагаешь?

– Сжечь дом. Зайти со стороны сада, где нет охраны…

– Новогодний фейерверк устроить! – обрадовался Петрович.

– С Василием и сделаете.

Василий ждал Зигфрида в условленном месте, сразу предупредил:

– Нельзя вам теперь в театр вернуться, Сергей Иванович. Кох уже два дня вас спрашивает, нервничает. А вчера в общежитие тип какой-то приходил, вами интересовался. По глазам видать: из гестапо. Как узнал, что вы третий день отсутствуете, тоже занервничал. Я его к директору проводил. Он что-то директору сказал, так из кабинета только и слышалось, что тот «умирает».

– Спасибо, Василий, без твоей помощи мне было бы худо.

– Я вот всё хотел признаться вам, Сергей Иванович, как на духу…Виноват я, руку сам повредил, чтобы с передовой уйти. В первые же дни в такие переделки попал… В общем, испугался. Ну, не боец. С передовой отправили, потом списали, я в театр пристроился. Кажется, радоваться бы надо, а я всё мучился, мучился… Прямо до чёрной тоски… Пока вас не встретил. Теперь, что хотите, сделаю. Жизни своей не пожалею, а вину искуплю.

– Ну, брат… – Зигфрид помолчал. – Я не судья. Время и народ рассудят… Но ты всё равно молодец. Сказать о себе такое – надо мужество иметь. Я тебе доверяю, Василий, и потому поручаю ответственное дело: сжечь дом Вагнеров. С Петровичем пойдёте.