Читать «В «игру» вступает дублер» онлайн - страница 100

Идиля Дедусенко

– Сюда! – махнул Вагнер на террасу и поспешил сам, чтобы открыть дверь. – Через сад дворами на центральную улицу!

Василий бросился на террасу и быстро выскочил в сад. Вагнер крикнул вслед:

– А что с дочкой?

– Антонину убила! Схватили её! Ты чего стал, старик? Давай скорее со мной! Уходить надо!

Вагнер стоял, как вкопанный, и хватал ртом воздух. Он хотел что-то сказать и не мог. Послышался сильный стук во входную дверь.

– Прости, отец, – крикнул Василий, – мне надо уйти!

Он побежал к забору. В театр прибежал минут за десять до начала второго акта и быстро рассказал всё Ларскому.

Зигфрид с трудом соображал, как расставить декорации, хотя и понимал, что необходимо сохранять видимое спокойствие. Мысль о том, что Анна принесла себя в жертву ради него, жгла огнём. Он просто обязан спасти её, а для этого сам должен остаться на свободе. Спасти во имя их общего дела. Во имя любви. Именно в этот миг он осознал, что давно любит эту девушку.

Анну схватили, Вагнера, очевидно, тоже. Даже если они ни в чём не признаются, его самого могут взять как «человека из их окружения» под тем предлогом, что разберутся и отпустят. И, может быть, правда отпустят (прямых улик нет), если не нашли рацию. Рация! «Юрка» был в очень надёжном месте, но гестапо умеет производить обыски.

Зигфрид раздумывал, как поступить. Уйти в «берлогу» к Петровичу или ещё подождать, посмотреть, как обернётся дело. Пока прикидывал, спектакль подошёл к концу, и тут же всех немедленно созвали к директору. Зигфрид кивнул Василию, придержал его у порога и сам стал у выхода. Он догадался, о чём пойдёт речь, и на всякий случай оставил путь к отступлению: ситуация такая, что надо всё предусмотреть.

Кох метался вдоль своего стола, прикладывая руки то к сердцу, то к голове. Наконец, он остановился, опираясь о стол, заговорил трагическим голосом:

– Друзья мои, я почти полвека на службе в искусстве… Бывало всякое… Стре-ля-ли! Но на сцене! На сцене, в спектакле, а не у входа в театр!

Все зашумели, каждый спрашивал у другого, что случилось. Директор, перекрывая голоса, ещё более трагически, почти торжественно закончил:

– Убита женщина! Известная вам очаровательная фрау Антонина!

Все ахнули и замерли.

– И это у входа в мой театр! – заключил Кох таким тоном, словно и в самом деле был владельцем театра. – В связи с этим спектакли отменяются до новогоднего вечера. Всё! Я умираю! Я уже умер!

Директор с таким трагическим видом опустился в кресло, будто это не вдову профессора, а его пристрелили из пистолета. Теперь Зигфрид думал только о том, как бы побыстрее добраться до Петровича и залечь у него на три дня, оставшиеся до Нового года, – в связи с отменой спектаклей его отсутствия в театре никто и не заметит, но из гестапо могут прийти! Завтра же необходимо встретиться с Гуком, он наверняка будет знать, что с Анной. Зигфрид обратился к Василию:

– Я не пойду в общежитие. Ты посматривай, что к чему. Утром постарайся встретить Гука, когда он пойдёт на службу, скажи, что я буду ждать его в восемь вечера неподалёку от беседки на горе. Да обязательно проследи, один ли пойдёт. Сам тоже туда приходи и спрячься за деревьями, пока Гук не уйдёт. А если кто будет меня спрашивать, ты ничего не знаешь.