Читать «Сборник "Чистая фэнтези"» онлайн - страница 129
Генри Лайон Олди
Ты ему: «Ваша карта бита! Признавайтесь!»
Он тебе: «Признаюсь! Чистосердечно!..»
— Давай я лучше расскажу одну историю, — вместо допроса сказал Мускулюс, присаживаясь напротив. Сидеть на корточках было неудобно, но он терпел. — Жил-был один чародей.
— Вроде вас, мастер Андреа?
— Вроде нас. Шел он как-то… ну, допустим, лесом. И встретил… ну, допустим, темного гения. Или светлого. У них, у гениев, на лбу не написано, темные они или светлые. Слово за слово, заключили чародей с гением договор. Чародей исполняет для гения три работы, гений исполняет чародею три заветных желания. Или гений одно желание исполняет авансом, а чародей тогда работает не за страх, а за совесть…
Сердце подсказывало малефику: он на верном пути.
— А что было дальше? — напрягся парнишка. Трудно сказать, хотел он продолжения истории или заподозрил неладное. Взгляд Яноша, невинный настолько, что мог оказаться подделкой, буравил рассказчика. — Дальше что?!
— Вот ты, братец, и думай: что дальше? И помни, что третья работа — она, если верить сказкам, самая пакостная.
Уходя, колдун оглянулся. Янош сидел под акацией, нахохлясь больным воробьем. Беглый сын приват-демонолога Кручека думал. Вокруг него водили хоровод тени: детвора, лилипутка Зизи в двух ипостасях, дородный Леонард Швеллер притоптывал ногой, чесал в затылке малефик Андреа Мускулюс… Видеть в этом хороводе себя было чуть странно, но не более того.
А кожевник с циркачкой и вовсе смотрелись как родные.
SPATIUM X
СОНЕТ ПАМЯТИ ЦУРЭНА ПРАВДИВОГО
(из сборника «Перекресток» Томаса Биннори, барда-изгнанника)
Как лист увядший падает на душу…
Цурэн Правдивый
CAPUT XI
«Всю ночь кричала петухи — их крик расплатой за грехи молил восстать зарю…»
Безумный день клонился к вечеру. Жестокие проказы детства и сумасбродство юности уступали место спокойной рассудительности, что приходит с возрастом. Когда время твое близится к закату, начинаешь больше ценить мерное течение жизни, располагающее к созерцанию. Резкие вывихи судьбы больше не возбуждают, вызывая досаду и глухое томленье сердца. Кажется, день это наконец уразумел, чему Мускулюс тихо радовался, лежа на кровати и бездумно глядя в потолок. Он искренне надеялся, что вечер трудного дня не преподнесет больше никаких сюрпризов.