Читать «Королевская аллея» онлайн - страница 26

У матери не осталось иного выхода, как покинуть остров и укрыться с нами на Мартинике, где она, вдобавок, надеялась хоть что-нибудь узнать о муже. И в самом деле, она получила от него известия, уж не помню, каким путем. Он приказывал ей устраиваться на широкую ногу, не жалея средств, и объявлял, что ведет в Париже переговоры с Компанией, сулящие самые радужные перспективы. Мать сняла просторный дом, арендовала земельный надел в западной части острова и, заняв денег у какого-то торговца, купила на них десятка два рабов для услуг: «Наемник», привезенный из Франции, давным-давно исчез, то ли сбежав, то ли умерев от лихорадки. Что же до ларошельской старухи, то ее свела в могилу водянка — болезнь, погубившая множество европейцев, приехавших на острова.

Насыщенный миазмами воздух повредил и мне: я заболела злокачественной лихорадкою, от приступов которой страдала потом всю мою жизнь; излечить ее можно было лишь малыми толиками опиума да большим терпением. Помимо болезни, жизнь на Мартинике доставила мне множество других огорчений: мать, освободившись наконец от работы, взяла меня в ежовые рукавицы и запретила убегать из дому, теперь я проводила дни в ее комнате, и, поскольку состоявшие при ней девочки-негритянки ровно ничего не умели делать, а, тем более, причесывать ее, то она обучила этому искусству меня. Приходилось взбираться на стул, чтобы достать до ее волос, но дело свое я делала хорошо и притом не спешила, так как иных развлечений у меня не было.

И в самом деле, причесывание матери, катехизис да письмо были единственными моими занятиями в домашнем заключении, где держала меня вечно печальная и сердитая мать. Каждый день мне следовало переписывать главу из Плутарха или Евангелия, тогда как Шарль, пользуясь преимуществом своего пола и неограниченной свободою, делал все, что ему вздумается — рвал лимоны в саду, ловил канареек — мелких пташек, водившихся на этом острове, объедался вареньем из гуайявы. «Сестрица, перепишите-ка вместо меня главу, — просил он, — а я за это сбегаю нарвать вам апельсинов». Видя, как он наслаждается чудесами Америки, я еще сильнее томилась неволею, на которую обрекла меня мать, и горько сожалела о свободной жизни в Мюрсэ, откуда мы изредка получали вести.

Так проходил месяц за месяцем, не принося нам никаких развлечений, кроме воскресных месс да редких визитов путешественников из Европы. Однажды к нам прибыл благообразный, остроумный и сведущий господин, собиравший на островах гербарий для Королевских коллекций. Звали его Кабар де Виллермон, он был сыном адвоката Парижского суда. В то время я не очень-то обращала на него внимание, но впоследствии мне часто представлялся случай встретиться с ним; ему я обязана и моим браком и моим положением, и потому считаю своим долгом упомянуть о нем в этом рассказе.