Читать «Гусарский штос» онлайн - страница 51

Я до сих пор Отечеством своим оставлен не был и чувства этого не знал. На ум пришел почему-то подводный черт с его вопросами.

— А что есть Отечество, Бахтин? — спросил я не менее велеречиво, чем он толковал только что о «Бешеном корыте». — Разве дом мой для тебя — не Отечество? Разве всякий дом, где ты родной, не Отечество?

— Нет, Бушуев, тебе не понять… Ты счастлив, зная, что в бою оно — за спиной твоей… А что за моей спиной — одному богу ведомо… волны да ветер… Однако отступать не собираюсь…

— Будет вам, господа, — обратился к нам Иванов. Он стоял в распахнутых дверях, уже без походного сюртука, в одной рубахе. — Пора на отдых. Бог весть, что придумают для нас с утра командиры…

Я встал перед Бахтиным, глядя ему в лицо.

«Стыдно тебе продолжать нелепую склоку, когда стряслась истинная беда» — вот что пытался я передать ему взглядом своим.

Он пожал плечами, повернулся и пошел в дом.

А вы полагали, такой упрямый черт рухнет мне в объятия и примется вопить на всю Господскую улицу, вымаливая прощение?

Да и мне было не до объятий. Я с помощью верного Васьки добрался до постели своей, рухнул и заснул, не чувствуя, как Васька стягивает с меня гусарские ботики и отстегивает перемазанный мелом черный ментик. Коли бы эту историю написал один из славных сочинителей наших, то непременно заставил бы меня увидеть во сне чешуйчатого моего приятеля с колодой карт в мокрой перепончатой лапе. Но, клянусь усами, саблей моей клянусь, что не увидел той ночью во сне решительно ничего.

Вот, пожалуй, и вся история о том, как отставной корнет Александрийского полка вел гребную флотилию на штурм столицы Курляндского герцогства.

Но, как вы понимаете, было еще много всяких приключений и неприятностей, прежде чем мы окончательно выбили врага из Курляндии.

Наутро Бахтин насколько мог честно доложил фон Моллеру о моей роли в сей военной операции. Ему не хотелось, чтобы адмирал принял его за безумца, и некоторые детали он преподнес в сглаженном, так сказать, виде. Он объяснил, что Калинин и я взяты были в качестве проводников, и наше знание местности позволило избежать подводных рогаток, а также благополучно пришвартоваться в Митаве, обстрелять город и высадить пехоту. Боюсь, что в его донесении концы с концами не сходились, но итог был перед адмиралом на ладони — Митава взята, вражеские пушки и боеприпасы захвачены, даже шубы и сукно из обоза — и те погружены на лодки и доставлены в Ригу. А что касается экипажей обеих бахтинских лодок, видевших мои странные маневры на ночном берегу, — то его приказ держать язык за зубами исполнялся свято. Теперь лишь, может статься, кто-то из матросов, списанных на берег, рассказывает о ночном плавании через старицу Курляндской Аи, привирая немилосердно и обращая одного-единственного черта в целую их дивизию.

Фон Моллер не стал вдаваться в подробности и сказал, что он иного от «Бешеного корыта» и не ожидал.

Мы сделали то, что могли, и даже то, что было превыше сил человеческих. Но Митаву наши войска не удержали. Южнее вокруг артиллерийского парка, оказавшегося в Рундале и назначенного первоначально для осады Риги, заварилась такая каша, что нашим пришлось отступить. Фортуна отвернулась от Штейнгеля и Левиза, наше потрепанное войско, потеряв две с половиной сотни убитыми, покинуло Митаву, и там опять водворились пруссаки.